Владение и его защита в проекте «Вещного права» российского Гражданского кодекса

ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Институт владения и его перспективы вызывают в отечественной гражданско-правовой науке различные оценки. Наряду с безусловным одобрением и признанием настоятельной потребности его закрепления в ГК РФ высказывается также взгляд о нецелесообразности столь радикального обновления сложившейся правовой материи.

Иногда это последнее мнение является частью более общей негативной оценки всего Проекта вещного права. Отмечается, что предполагаемая им революционная перестройка системы вещных прав повергнет правоприменительную практику в хаос и уничтожит ту стабильность, которая более или менее достигнута в ней в настоящее время на основе действующего ГК и иного законодательства. Что же касается конкретно владения, то обращается внимание на то обстоятельство, что российские суды уже и независимо от закона выработали довольно совершенный институт владения: «В этой сфере, – указывает А.О. Рыбалов, – наша судебная практика совершила самый настоящий подвиг: не просто разработала развернутое учение о владении при полном молчании закона, но подняла его на уровень лучших мировых образцов».

Эти в целом верные замечания не могут, однако, служить основанием для вывода о ненужности введения в ГК на данном этапе норм о владении. С одной стороны, суждение о всесторонней проработанности данного института в судебной практике видится некоторым преувеличением. Эта его разработка коснулась главным образом концепции двойного владения, но не затронула, например, вопросов приобретения и утраты владения (помимо передачи вещи в зависимое обладание), а главное – владельческой защиты, которая просто не может быть надлежащим образом регламентирована вне закона. Имеющийся сегодня суррогат этой защиты – удержание и восстановление владения силами правоохранительных органов – не имеет ничего общего с частным правом и не подчинён какой-либо ясной процедуре, на что справедливо обращается внимание. С другой же стороны, действительно ценный опыт, наработанный судебной практикой, вовсе не исключает необходимости закрепления института владения в ГК, а, напротив, может и должен стать основой для его правильного законодательного формулирования.

Но иногда вообще ставится под сомнение целесообразность для российского права наиболее важной составляющей института владения – владельческой защиты. Со ссылками на исторический опыт дореволюционной России отмечаются негативные практические стороны такой защиты, а применительно к современному российскому праву указывается, что её задачи вполне эффективно решают процессуальные (в том числе уголовно-процессуальные) и административно-правовые механизмы.

Эти аргументы не представляются убедительными. Ссылки на исторический опыт не могут быть решающими в условиях давно изменившихся правовых реалий. Да и в дореволюционной России мнение о вреде владельческой защиты как таковой разделялось далеко не всеми. Так, несмотря на жесткую критику со стороны ряда практических юристов, разработчики проекта русского Гражданского уложения, тем не менее, сочли необходимым такую защиту предусмотреть. А что касается современного права, то сомнения в целесообразности института, востребованность которого ясно показывают не только гражданско-правовые кодификации романистической (= континентальной европейской) традиции, но и современная судебная практика стран, в которых защита владения существует, выглядят несколько надуманными. По замечанию Рудольфа фон Иеринга, «если учреждение живет целые столетия, то беспристрастный ум не может не прийти к убеждению, что оно покоится на твердых основах».

Не может служить аргументом против владельческой защиты и утверждение об альтернативной возможности решать проблемы, вызвавшие к жизни этот институт, на основе презумпции законности владения, которая также предусмотрена в Проекте (п. 2 ст. 213). Полагают, что в условиях действия этой презумпции, тех же самых по существу результатов, к которым приводит осуществление владельческой защиты, можно добиваться и петиторными исками – виндикационным и негаторным.

С этим мнением также нельзя согласиться. Прежде всего, презумпция законности владения отнюдь не означает презумпцию наличия у владельца права собственности или иного вещного права, при которой имелось бы основание для названных вещных исков: ведь согласно Проекту законным считается также владение, осуществляемое на основании «соглашения с собственником или с обладателем иного вещного права» (пп. 2 п. 1 ст. 213), т.е., иными словами, необязательно даже на основании действительного договора с обладателем права на вещь, достаточно простого согласия, воли такого обладателя. Презумпция же права собственности или иного вещного права ни действующим законодательством, ни Проектом не предусматривается, и это вполне понятно: странным было бы противоположное решение. Напротив, указание при определении вещных исков в качестве активно легитимированного на них лица именно собственника или субъекта иного вещного права (ст. 301, 304, 305 ГК, ст. 227, 230 Проекта) говорит о том, что истец по таким искам должен доказать то своё право, защиты которого он требует. Но даже если и предусмотреть подобную презумпцию, она не решала бы в полной мере задач института владельческой защиты, поскольку могла бы быть опровергнута, а разрешение вызванного этим спора о праве лишило бы защиту оперативности, составляющей преимущество поссессорного процесса.

Итак, введение в ГК института владения вообще и владельческой защиты в частности представляется обоснованным. Другое дело, каково будет его содержание. Бесспорно, что при его разработке должны быть максимально учтены те положения, которые выработала до сих пор судебная практика и которые Проект в весьма существенных вопросах, к сожалению, игнорирует. Их закрепление, обобщение, корректировка, дополнение должны быть основой для построения нового института. С другой стороны, при этом неправильно было бы не учитывать и сложившийся опыт правового регулирования в других странах, имеющих общую с Россией правовую традицию.

Ознакомление с положениями Проекта о владении (главы 13 и 14) обнаруживает их серьёзные недостатки, которые, по-видимому, явились следствием того, что у авторов не было до конца продуманной концепции владения, а также их невнимания к уже существующим в этой области моделям и опыту их применения. В результате данная часть Проекта нуждается в переосмыслении и кардинальной переработке. В этой статье предлагаются возможные пути её улучшения.

Что же касается Проекта вещного права в целом, то, думается, правы те, кто предостерегает от принятия его в существующем виде в качестве единого законодательного акта. Более правильным и безболезненным для практики было бы постепенное воплощение в законе отдельных его частей после соответствующей доработки путём «точечных» изменений действующего ГК. Одной из таких частей и являются главы о владении и его защите.