Жильё и жульё. Верховный Суд об иммунитете единственного жилья в банкротстве

По российскому процессуальному закону у должника в рамках исполнительного производства нельзя отобрать его единственное жильё.

«Взыскание по исполнительным документам не может быть обращено на следующее имущество, принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности:

жилое помещение (его части), если для гражданина-должника и членов его семьи, совместно проживающих в принадлежащем помещении, оно является единственным пригодным для постоянного проживания помещением, за исключением указанного в настоящем абзаце имущества, если оно является предметом ипотеки и на него в соответствии с законодательством об ипотеке может быть обращено взыскание...» (п. 1 ст. 446 ГПК)

То же правило действует и в банкротстве – единственное жильё трогать нельзя.

Правило в целом вполне разумное: было бы жестоко и неразумно просто выгонять должника с семьёй на улицу. Но что, если единственное жильё должника – это дворец на Рублёвке, а других активов у него нет? Не будет ли справедливым продать дворец для расчётов с кредиторами, а должнику с семьёй предоставить квартиру в Марьине?

Несомненно, ответ на последний вопрос – положительный (да, будет справедливо). По-хорошему должны быть какие-то лимиты на «неотбираемое» жильё, иначе результат применения обсуждаемого правила будет абсурдным. И действительно, в развитых правопорядках сходное правило обычно дополняется теми или иными лимитами.

Так, в США у человека при банкротстве нельзя отобрать недвижимость, в которой он живёт, если её стоимость не превышает некоторого порога (homestead exemption), зависящего от штата и муниципалитета. Например, в штате Нью-Йорк этот порог варьируется примерно от 85 тыс. до 170 тыс. долларов. В случае банкротства супружеской пары порог удваивается.

Если жильё куплено на условиях ипотеки, речь идёт не о всей стоимости, а лишь о выплаченной покупателем части стоимости (equity). Например, если рыночная стоимость жилья 500 тыс. долларов, а невыплаченный остаток ипотечного кредита – 400 тыс., то выплаченная часть – 100 тыс., и именно она учитывается при предоставлении освобождения для жилья от продажи с торгов.

Увы, российский законодатель обо всём этом совершенно не подумал. Никаких лимитов на «неотбираемое» жильё закон не предусматривает, по его букве иммунитет равным образом относится и к хижинам, и к дворцам. Что же делать в такой ситуации судам?

Кажется, что Верховный Суд предлагает ответ. Или нет? Авторы рассматривают два банкротных процесса, в которых высшая инстанция занимает довольно противоречивую позицию.