Частичная недействительность договора: особенности французского регулирования и отечественной практики

Французский Гражданский Кодекс претерпел существенные изменения в ходе реформы обязательственного права, которая состоялась в 2016 году. Институт недействительности части сделки не остался в стороне: в Кодекс введена норма, которая регулирует механизм признания положения ненаписанным – аналог российской конструкции недействительности части сделки, который имеет ряд особенностей. Во Франции этот институт направлен на конвалидацию договора вопреки принципу свободы договора, чего нельзя однозначно утверждать применительно к толкованию ст. 181 ГК РФ.   

Автор рассматривает особенности французского регулирования на примере практики, которую сопоставляет с практикой российских судов. Есть ли разница между относительной и абсолютной недействительностью в контексте рассматриваемого института? Можно ли говорить о частичной недействительности в случае, когда цепочка сделок представляет собой общую хозяйственную цель? Допустимо ли правило о перерасчете арендной платы только в сторону увеличения и «рушит» ли оно весь договор?

Имеющиеся в российской литературе работы по недействительности части сделки способствуют пониманию данного института в российском, немецком и итальянском правопорядках. Между тем, французское регулирование недействительности части договора до сей поры остается в российской литературе неосвещенным, хотя представляется интересным для изучения в сравнительно-правовом контексте не только ввиду реформы обязательственного права 2016 года, внесшей некоторые изменения в Французский Гражданский Кодекс (далее – ФГК), но и ввиду наличия особенностей в практике признания договора недействительным, которых нет в других правопорядках.

Стоит отметить, что это напрямую связано с приоритетным использованием во французском праве термина «договор» в противовес «сделке», как принято в иных зарубежных и российском правопорядках. Именно поэтому ко французской терминологии нельзя применять термин «часть сделки». Гораздо более корректным представляется «положение договора». Однако c лингвистической точки зрения термин обозначается как nullité partielle и может быть переведен как «частичная недействительность», так что в данной работе будет использован именно этот термин.  

Частичная недействительность договора во Франции направлена на конвалидацию договора, имеющего в своем составе основания для недействительности. Однако не каждый договор может быть признан частично недействительным.

Работа посвящена рассмотрению теории и практики признания договора частично недействительным во французском праве в сравнительно-правовом анализе с российским регулированием института недействительности части сделки.

Относительная и абсолютная недействительность

Прежде всего необходимо обозначить ключевую концепцию недействительности во французском праве, которая лишь на первый взгляд кажется соответствующей знакомому нам пандектному делению форм порочности сделки на ничтожную и оспоримую. Речь идет о делении недействительности договора на относительную или абсолютную.

Деление можно обнаружить в судебной практике еще до появления соответствующей нормы. Доктрина также долго вырабатывала виды недействительности в соответствии с требованиями оборота: от текстуальной недействительности в отражении принципа «нет недействительности без указания на то в законе» (pas de nullité sans text) в XVIII веке до закрепленного в ст. 1179 Французского Гражданского Кодекса критерия интереса, защищаемого императивной нормой закона. К общим условиями действительности относят наличие волеизъявления сторон, правоспособности для заключения договора, определенность и законность содержания договора (ст. 1128 ФГК). Недействительным признается акт, не отвечающий требованиям действительности (ст. 1178 ФГК). Так, в соответствии с п. 2 ст. 1179 ФГК относительно недействительным будет признан договор, в котором нарушена норма закона, защищающая частный интерес; абсолютно недействительным будет признан договор, в котором нарушена норма закона, защищающая общий интерес (т.е. публичный) (п. 1 ст. 1179 ФГК).

Французский Гражданский Кодекс не содержит примеров для каждого из видов недействительности, однако они выработаны судебной практикой. Относительно недействительными признаются:

– конвенции, лишающие работников дополнительных прав,

– договоры купли-продажи недвижимого имущества, подписанные под «насилием»,

– сделки с пороками волеизъявления,

– заблуждение в полномочиях поручителя или в предмете договора купли-продажи. К договору устанавливается также дополнительное условие, не предусмотренное ст. 1128 ФГК: он должен соответствовать публичному порядку и добрым нравам (ст. 6 ФГК), что, по сути, является отражением общего интереса (п. 1 ст. 1179 ФГК).

Суд констатирует абсолютную недействительность:

– браков между близкими родственниками,

– договоров купли-продажи между гражданами и находящимися в стадии регистрации юридическими лицами.

Деление на два вида недействительности на практике необходимо для процессуального порядка и подтверждения недействительного договора как способа его восстановления («исцеления») в юридической силе и признания недействительным в части. Частично недействительным можно признать только договор, в котором нарушен частный интерес. Абсолютно недействительный договор никак не может быть восстановлен в юридической силе, хотя Кассационный суд Франции отметил, что стороны не лишены права заключить новый договор без нарушения, повлекшего недействительность, в установленном законом порядке и форме. Нарушение общего интереса в договоре ведет к его полной недействительности (nullité total).

Механизм признания положения ненаписанным (clause réputée non écrite)

Стоит отметить, что частичная недействительность договора наблюдалась в ФГК по основаниям, являющимся сейчас специальными. Общая норма, отнесенная в раздел «Недействительность», появилась после реформы обязательственного права в 2016 году.

Первые идеи об общей норме о частичной недействительности появились вместе с первыми проектами реформы обязательственного права в 2005 году, в которых положения о частичной недействительности предлагалось изложить по-разному.

Сейчас ФГК закрепляет:

Не признается недействительным весь договор, если недействительность затрагивает одно или несколько положений, за исключением, если эти положения являются существенными для обязательства сторон или одной из них. Договор сохраняется в силе при недействительности отдельных положений путем объявления такого положения ненаписанным или если цель нарушенной нормы закона требует этого (сохранения договора) (из абз. 2 ст. 1184 ФГК)

В проекте группы под руководством профессора Пьера Катала предлагалось изложить норму в нынешнем виде с указанием на то, что договор сохраняет силу в том случае, если цель нарушенного правила требует его сохранения или если условие признается ненаписанным и не связывает должника. Итоговый проект вообще не содержал нынешнего абз. 2 ст. 1184 ФГК, однако законодательное закрепление он все же получил. 

Буквальное толкование ст. 1184 ФГК позволяет сделать вывод о том, что по общему правилу при недействительности части договора (т.е. одного или нескольких положений) договор в целом остается действительным; однако если это положение (или несколько положений) являются определяющими для обязательства стороны (сторон), договор недействителен полностью.

Презумпция сохранения договора в силе при недействительности части договора отличается от принятого немецким и российским правопорядками регулирования, но в целом совпадает со швейцарским и итальянским.

Германское Гражданское уложение в § 139 закрепляет презумпцию недействительности сделки при недействительности ее в части и допускает сохранение сделки в силе в исключительных случаях, если удается установить гипотетическую волю сторон на сохранение сделки, так как навязывание сторонам правового регулирования противоречит принципу частной автономии и недопустимо.

В России ст. 180 ГК РФ «Последствия недействительности части сделки» может быть интерпретирована двояко: в качестве презумпции полной недействительности сделки при недействительности одной из частей или в качестве сохранения сделки в силе, однако постановление Пленума ВС РФ № 25 скорректировало интерпретацию к первому варианту. Второй вариант интерпретации схож с французским, но норма отличается наличием условия: положение договора не должно быть определяющим для обязательства сторон (стороны).

Швейцарское право презюмирует действительность положений договора при недействительности отдельных положений, если не предполагается, что без них договор не был бы заключен (п. 2 ст. 20 Гражданского Кодекса Швейцарии). Таким образом, швейцарские судьи определяют гипотетическую волю сторон (а именно, заключили бы стороны договор, зная о недействительности этих положений, или нет) и на основании этого принимают решение.

Итальянское право использует принцип сохранения договора: в случае сомнения в правовой силе условия или договора в целом следует выбрать такое толкование, которое позволит сохранить спорное условие или весь договор в силе (ст. 1367 ИГК). Следовательно, ничтожность части договора не ведет к ничтожности всего договора, сохранение остаточного договорного регулирования вследствие ничтожности части договора на основе принципа сохранения договора служит идее защиты гражданского оборота. Общий принцип итальянского права совпадает с положением ст. 1184 ФГК, однако отличается необходимостью специального толкования, тогда как ФГК оперирует оценочным понятием «существенно для обязательства сторон или стороны». Такой субъективный подход критикуется французскими авторами и сравнивается с гаданием.

Субъективный подход всегда открывает широкие возможности для судебной практики. Ввиду того, что норма получила законодательное закрепление сравнительно недавно, судебная практика еще не сложилась, однако определенные выводы можно сделать уже сейчас. Для констатации частичной недействительности суды используют clause réputée non écrite из абз. 2 ст. 1184 ФГК – механизм «признания положения ненаписанным». С его помощью суд исключает «проблемное» положение из договора, оставляя его действительным в остальной части. Clause réputée non écrite как раз и использовался в специальных нормах о недействительности в ФГК еще до появления общего положения ст. 1184 ФГК. Забегая вперед, стоит отметить, что суды продолжают оперировать специальными нормами при рассмотрении дел – вся имеющаяся практика по ст. 1184 ФГК связана с дореформенной редакцией.

Процессуальный порядок, а именно то, как будет констатироваться недействительность отдельного положения договора, во многом зависит от правовой природы clause réputée non écrite. Можно разделить взгляды на clause réputée non écrite на условные две группы в рамках соотношения механизма с классической недействительностью договора. Одни презюмируют схожесть правовых конструкций, рассматривая clause réputée non écrite как один из подвидов недействительности за счет расположения нормы в соответствующей главе ФГК и наличия обратной силы. Другие говорят о принципиальной разнице, отмечая необходимость вынесения судебного решения по данному вопросу (в отличие от недействительности договора, которая может быть констатирована сторонами при наличии взаимного согласия (ст. 1178 ФГК)). Ими же отрицается практический смысл дискуссии ввиду необходимости в любом случае совершения сторонами юридических действий.

Однако, на наш взгляд, clause réputée non écrite не является недействительностью в полном смысле данного понятия. Подтверждением служит недавнее решение Кассационного суда Франции, который постановил, что на clause réputée non écrite не распространяется пятилетний срок исковой давности, принятый для признания договора недействительным относительно или абсолютно, что отрицает доводы второй группы последователей позиции об отсутствии практического смысла в определении правовой природы clause réputée non écrite. Данное решение в целом широко отмечено в литературе как дополнительный аргумент в пользу самостоятельности механизма. Необоснованным представляется и аргумент в пользу расположения статьи в разделе «Недействительность» (Nullité), так как специальные нормы о недействительности, использующие механизм clause réputée non écrite, располагаются не только в других главах ФГК, но и в иных Кодексах Франции. На них ссылаются суды.

Поэтому, объединяя обе позиции, clause réputée non écrite является специальным видом недействительности договора, который отличается необходимостью судебного рассмотрения и сроками исковой давности.

Судебная практика

Механизм clause réputée non écrite не будет применяться, если «проблемное» положение является определяющим (déterminante) для обязательства сторон. Метод оценивания важности положения указан в абз. 2 ст. 1130 ФГК: определяющий характер оценивается с учетом лиц и обстоятельств, при которых было дано согласие. Таким образом, норма носит оценочный характер, поэтому роль положения определяется судом в каждом конкретном споре.

Обширная практика применения clause réputée non écrite находит отражение в двух направлениях. 

Перерасчет арендной платы

Признается ненаписанным положение договора аренды, предусматривающее возможность изменения стоимости годовой арендной платы исключительно в сторону увеличения и нарушающее этим положение арендатора.

Кассационный суд Франции признал ненаписанным положение в  договоре аренды, согласно которому предусматривалась автоматическая коррекция стоимости годовой платы в соответствии с изменениями индекса стоимости аренды (во французской практике – это договорная оговорка о платеже по подвижной шкале) таким образом, что новая арендная плата не должна быть ниже базовой арендной платы предшествующего года, то есть может быть пересмотрена только в сторону увеличения. Положение нарушило интересы арендатора в год, когда индекс снижался и стоимость арендной платы должна была быть снижена, что противоречило договору. Арендодатель обязался вернуть переплаченное арендатором, а положение было признано ненаписанным, договор аренды сохранил силу.

Позднее в Кассационном суде Франции был рассмотрен запрос суда города Парижа,  просившего обратить приоритетное внимание на статьи L. 112-1 и L. 112-2 Денежно-финансового Кодекса, применимые к решению дела, так как, по мнению суда, данные статьи нарушали принцип правовой определенности, понятности и доступности закона,  статьи 4, 5, 6, 16 Декларации прав человека и гражданина 1789 года и ст. 34 Конституции. Кассационный суд Франции отметил широкую практику по делам о положениях об индексации в договорах аренды (в одно производство было объединено 7 дел) и вынес предположение о введении принципа, согласно которому подобные положения договора об индексации, предусматривающие возможность изменения стоимости аренды только в сторону повышения без возможности изменения в сторону уменьшения, недействительны, а сам договор аренды остается действительными в остальной части.

В России практика признания недействительным части договора аренды достаточно обширна, однако дел о признании недействительными отдельных положений договора, которые касаются условий о перерасчете стоимости аренды, не так много. Арбитражный суд признал недействительным пункт договора аренды, согласно которому арендодатель оставлял за собой право производить перерасчет размера арендной платы в зависимости от изменения действующих цен, тарифов, условий налогообложения и иных влияющих на арендную плату факторов со дня их изменения <…> в бесспорном и одностороннем порядке, так как это положение договора не соответствовало п. 5 ст. 34 Федерального закона № 44-ФЗ. 

В одном из дел суд признал недействительным не пункт договора, а уведомление об изменении арендной платы по договору аренды земельного участка, находящегося в государственной собственности, согласно которому сумма арендной платы превышала нормативно установленную постановлением Администрации Кемеровской области.

Споры о признании недействительными положений договора аренды, связанных с перерасчетом арендной платы, возникают при аренде земельных участков, находящихся в собственности субъектов. Согласно п. 3 ст. 39.7 Земельного кодекса, органы государственной власти субъекта РФ уполномочены устанавливать порядок определения размера арендной платы за земельные участки, находящиеся в собственности субъекта, и за земельные участки, государственная собственность на которые не разграничена и которые предоставлены  в аренду без торгов. Верховный Суд в одном из дел рассматривал вопрос о признании положений таких порядков недействительными. Суд с истцами согласился и признал пункт постановления недействующим ввиду того, что расчет арендной платы (и ее изменение) должен быть произведен исходя из принципов определения платы при аренде земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, тогда как Правительство Омской области установило порядок расчета, сославшись на постановление Правительства РФ от 16.07.2009 № 582, в котором отсутствовал запрет на использование методики расчета арендной платы для участков, находящихся в федеральной собственности, и расчета стоимости платы в отношении земельных участков, находящихся в государственной и муниципальной собственности. ВС РФ счел, что постановление Правительства РФ неприменимо, так как его действие распространяется на земельные участки, находящиеся в федеральной собственности, а не на земельные участки, находящиеся в собственности субъектов (в частности, Омской области), поэтому Правительству Омской области необходимо руководствоваться принципом экономической обоснованности.

Таким образом, российские суды, как и французские, принимают решения исходя из необходимости восстанавливать равенство между сторонами правоотношения, хотя в российской практике это отношения между физическими/юридическими лицами и государством, а во французской – между физическими или юридическими лицами. 

Единая сделка по реализации предмета лизинга

В 2013 году Кассационный суд Франции признал, что сопутствующие или последующие контракты, которые являются частью операции, связанной с финансовой арендой, являются взаимозависимыми, и пункты договоров, которые несовместимы с этой взаимозависимостью, должны рассматриваться как неписанные.

Несколько компаний – лизингополучателей получили от Société Jidéa – продавца оборудование для рекламы в виде анимационной съемки. Поставки сопровождались предоставлением необходимых материалов, компакт-дисков, а также автоматической рассылкой. Все это предоставила компания Société GE capital équipement, которая в рамках финансовой аренды являлась лизингодателем и приобрела оборудование в собственность. Лизингополучатели обязывались по договору лизинга отвечать «за дефекты Société Jidéa», ведь именно они выбрали поставщика и несли риски в соответствии с этим выбором. Между лизингополучателями и Société Jidéa был подписан договор на техническое обслуживание предоставленного оборудования, лизингодатель стороной договора не являлся. После того как Société Jidéa обанкротилась, а договоры на техническое обслуживание и лизинга признали недействительными в сентябре 2006 года, лизингополучатели начали требовать от Société GE capital équipement finance возмещения выплаченной им арендной платы с момента признания договора лизинга недействительным. Нами рассматривается последующее обжалование GE capital équipement finance этого решения на основании того, что п. 1.1 договора предусматривал ответственность лизингополучателей за «дефекты Société Jidéa»; п. 1.4 предусматривал, что риски выбора поставщика лежат на лизингополучателе, и при неисполнении обязательства Société Jidéа лизингополучатели отказываются от права ссылаться на это в целях отказа от уплаты арендных платежей лизингодателю. Также, GE capital équipement finance ссылалась на наличие двух абсолютно разных договоров: финансовой аренды оборудования и на техническое обслуживание между Société Jidéa и лизингополучателями, отрицая причастность к последнему договору на основании п. 6.4 договора финансовой аренды, устанавливавшего договоренность сторон о делимости обязательства, что влекло отсутствие взаимосвязанности между договором лизинга и договором на техническое обслуживание. Следовательно, договор лизинга должен был быть действительным.

Суд отказал лизингодателю, поскольку два договора, установленные в рамках одной операции лизинга, «были подписаны в одну и ту же дату, на одинаковую продолжительность, с одним и тем же сотрудником Jidéa и имели единый объект договора (дисплей, реклама и анимация)», следовательно, «этот договор являлся составной частью реализации договора финансовой аренды». Перечисленные пункты договоров были признаны ненаписанными, а GE capital equipment обязали возместить арендную плату.

В судебной практике все рассмотренные споры о лизинге решаются по аналогии с данным судебным решением с отсылкой к единой сделке по реализации лизинга. Законодательно этот принцип не закреплен, но встречается в судебных решениях в неизменном виде.

Российское регулирование в сфере финансовой аренды исходит из положений ГК РФ и Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» (далее –Закон о лизинге). Возможность признания недействительности договора лизинга в части не оспаривается. Однако описанное выше дело возможно имело бы иной исход, если рассматривалось в российском праве.

Есть два возможных варианта решения.

1 .Согласно ст. 15 Закона о лизинге, для выполнения своих обязательств по договору лизинга субъекты лизинга заключают обязательные (договор купли-продажи) и сопутствующие договоры (договор о привлечении средств, договор залога, договор гарантии, договор поручительства и другие). Нормы закона не устанавливают необходимость их взаимосвязанности, как в практике французского права.

Согласно ст. 17 Закона о лизинге, лизингополучатель за свой счет осуществляет техническое обслуживание предмета лизинга и обеспечивает его сохранность, а также осуществляет капитальный и текущий ремонт предмета лизинга, если иное не предусмотрено договором лизинга. В отличие от двух отдельных договоров из описываемого дела, положения о техническом обслуживании по норме закона могут быть включены в договор лизинга, а не относиться к нему как сопутствующий договор. Однако стороны не лишены права предусмотреть иное, например, заключив договор о техническом обслуживании, при этом перечень сопутствующих договоров, указанный в п. 2 ст. 15 Закона о лизинге, исчерпывающим не является.

В одном из дел при рассмотрении спора, связанного с признанием договора лизинга недействительным в части (а именно, в нескольких пунктах, предусматривавших право лизингодателя на досрочное прекращение обязанностей по договору), условие о техническом обслуживании содержалось в договоре лизинга в качестве обязанности лизингополучателя. В случае отказа от проведения технического обслуживания лизингодатель имел право на досрочное прекращение обязанностей по договору лизинга. Лизингополучатель требовал признания положений о досрочном прекращений обязанностей недействительными, суд отказал в исковых требованиях, поскольку каждое из оспариваемых лизингополучателем условий Договора соответствовало закону.

Таким образом, в рамках этого подхода, если бы положение о техническом обслуживании было включено в  договор лизинга, а не являлось отдельным соглашением, при рассмотрении требования о признании его недействительным только в части суд исходил из того, совершили бы стороны сделку без включения недействительной ее части в договор или нет. Однако в рассматриваемом споре договор о техническом обслуживании не был заключен между сторонами договора. Нельзя забывать об основополагающем принципе гражданского права – автономии воли. Стороны определили в договоре лизинга делимость обязательств и отсутствие их взаимосвязанности. Соответственно, нельзя признавать договоры взаимосвязанными и недействительными совместно, навязывая сторонам правовое регулирование.

2. Есть основания считать договор лизинга и договор на техническое обслуживание взаимосвязанными договорами при подходе к вопросу с позиции «единой сделки» или взаимосвязанных сделок.

Взаимосвязанными признаются договоры, которые настолько тесно связаны общей хозяйственной целью, что нарушение одного подрывает интерес кредитора в отношении другого (иных). В практике российских судов единой сделкой признается обязательственный договор и исполняющая его сделка, ряд договоров ипотеки для целей признания их единой сделкой, попадающей под категорию крупных и требующей одобрения; взаимосвязанными признаются договор-купли продажи, залога, уступки права в рамках реструктуризации задолженности. Для целей признания их недействительными в постановлении Президиума ВАС РФ № 1004/14 от 15.07.2014 было разъяснено,  что при недействительности отдельной сделки в рамках цепочки сделок по реструктуризации задолженности суд вправе признать недействительными и все остальные сделки из цепочки, признавая их, по сути, единой сделкой.

Однако законодательно критерии для взаимосвязанности договоров не установлены.  Постановление Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 №28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью», разъяснило критерии взаимосвязанности сделок (для целей их оспаривания) в подп. 4 п. 8:

– преследование единой хозяйственной цели при заключении сделок;

– общее хозяйственное назначение проданного имущества;

– консолидация всего отчужденного по сделкам имущества в собственности одного лица;

– непродолжительный период времени между совершением нескольких сделок.

Если использовать по аналогии критерии для разрешения спора в лизинге, то становится очевидным признание договора лизинга и договора на техническое обслуживание взаимосвязанными, соответственно, оспаривание их в части уже будет недопустимо. Таким образом, нельзя было бы признать недействительным договор на техническое обслуживание без признания таковым договора лизинга.

На наш взгляд, принцип взаимосвязанности договоров в рамках исполнения по договору лизинга имеет будущее в российской практике, если иное не будет устанавливаться сторонами договора при его заключении.

Контроль за несправедливыми договорными условиями

SCI Orlex сдал в аренду через сервис Vion Mobilier мадам Х помещение в аренду с целью ведения ею предпринимательской деятельности за 1200 евро в месяц. Столкнувшись с финансовыми проблемами, мадам Х решила отказаться от своего права на аренду, оценив его в 20 000 евро, в пользу мадам W и господина G. Однако один из пунктов договора аренды предусматривал возможность уступки права только при наличии согласия арендодателя и исключительно в пользу покупателя бизнеса мадам Х. В ответ на письмо мадам Х арендодателю с просьбой дать согласие на сделку арендатор ответил, что ему требуется гарантийный депозит в размере арендной платы за год (что было предусмотрено договором), тогда как покупатели мадам W и господин G предоставили лишь половину требовавшейся суммы. В итоге в отношении мадам Х началась процедура ликвидации, право на аренду упало в цене до 6 000 евро. Она требовала возмещения убытков от SCI Orlex и Vion Mobilier на основании п.1 ст.1170 ФГК ввиду существенного дисбаланса прав и обязанностей сторон, вызванного требованием о наличии гарантийного депозита в размере арендной платы за год. Ее иск не был удовлетворен, так как суд признал отсылку на п. 1 ст. 1170 ФГК невозможной, ведь правоотношение возникло до вступления изменений ФГК в силу. Несмотря на это, суд в целом не усмотрел существенного дисбаланса сторон.

Недавние изменения Коммерческого Кодекса Франции могли бы разрешить спор в пользу мадам Х при отсутствии иных оснований для отказа в исковых требованиях.  В соответствии со ст. L. 145-16 Коммерческого Кодекса Франции, положения договора, запрещающие арендатору передавать право аренды покупателю его бизнеса или предприятия, с 2012 года признаются ненаписанными. Тем не менее, Кассационный суд Франции в одном из решений отметил, что стороны договора не лишены права заранее включить в договор положение, позволяющее арендодателю совершить уступку только с согласия арендатора; при этом отказ арендатора должен быть мотивированным и законным, что подлежит проверке судом.

Для данного дела интересно не столько признание договора частично недействительным, сколько само основание в ст. 1170 ФГК и следующее за ним в п. 1 ст. 1171 ФГК – «существенный дисбаланс прав и обязанностей сторон». В этом основании заложен контроль за несправедливыми договорными условиями, как и в целом в clause réputée non écrite.

Контроль за несправедливыми договорными условиями был впервые разработан в Англии, для Европейского Союза общей стала принятая в 1993 году Директива. Ее основная идея в том, что общее договорное право не в состоянии защитить потребителей от злоупотреблений и необоснованных требований коммерсантов-профессиональных участников оборота, поэтому Директива призвана обеспечить их защиту даже несмотря на прямое нарушение принципа свободы договора, за что критикуется.

Французское право восприняло концепцию контроля в 2008 году, заменив «существенным дисбалансом» ранее принятое «злоупотребление экономической зависимостью», а затем распространило контроль на отношения между коммерсантами по реформе обязательственного права в 2016 году на общее договорное правo.

Нельзя сказать, что до этого отношения коммерсантов не подвергались контролю за справедливостью договорных условий, он выводился через законность каузы (основания) договора как условия его действительности. Каузу суды определяли через соразмерность обязанностей правам сторон – это и было, по сути, отсутствие дисбаланса между ними, делавшее каузу законной. Однако с  упразднением каузы в ФГК (путем замены ее на законность содержания в ст. 1128 ФГК) существенный дисбаланс не может оцениваться ни по предмету договора, ни по адекватности (соразмерности) цены  предоставления (cт. 1171 ФГК).

Стоит отметить, что и до реформы обязательственного права в практике Кассационного суда Франции несоразмерность цены предоставлению не рассматривалась как незаконная кауза. В деле с участием ювелирной компании Cartier господин Х приобрел золотое кольцо с рубином и 56 бриллиантами за 100 тысяч франков, тогда как его реальная стоимость составляла 460 тысяч франков. Компания Cartier обратилась в суд для признания продажи недействительной, ссылаясь на ошибку при маркировке кольца. Кассационный суд Франции отказался признать договор недействительным, сославшись на то, что вещь приобретена на законных основаниях, пусть и ниже рыночной стоимости.

C упразднением каузы французское право находится в поиске термина, с которым было бы возможно отождествлять существенный дисбаланс. На смену может прийти «иллюзионное или смехотворное встречное предоставление» (contrepartie illusoire ou dérisoire), однако это требует времени для выработки судебной практики.

Таким образом, можно сказать, что контроль за несправедливыми договорными условиями во Франции претерпевает значительные изменения ввиду отмены каузы. Однако, если посмотреть внимательнее на каждое из описанных нами дел французской практики, становится очевидно, что в каждом из них так или иначе замешан дисбаланс между правами и обязанностями сторон. Нетрудно сделать вывод, что суды следят за справедливостью договорных условий как раз с помощью существенного дисбаланса и отлично справляются, не подыскивая аналоги для контроля в каузе или соразмерности встречного предоставления. Он, в свою очередь, реализуется в нормах в качестве описываемого нами clause réputée non écrite.

Противоречие законодательным положениям

Договор во французском праве находит крайне широкое применение, распространяясь на отношения в сфере спортивного права при трансфере футболистов. Ненаписанным здесь признается положение договора, порождающее обязательство, которое противоречит закону, при сохранении договора в силе.

В соответствии со статьями L 222-17 и R 222-27 Спортивного Кодекса Франции, вознаграждение спортивных агентов не может превышать 10% суммы, фактически уплаченной по договору, заключенному между сторонами, с которыми он связан; положения, которые противоречат данной норме, недействительны и считаются неписанными.

Между футбольным клубом Tours FC и компанией ACM (предоставляет услуги в качестве спортивного агента) был заключен договор, по которому ACM осуществляла найм профессиональных футболистов, благодаря чему позднее Tours FC заключил трудовой договор с игроком R. В договоре содержалось положение, которое в нарушение правил Спортивного Кодекса подразумевало дополнительную плату в пользу ACM за пределами 10%, указанных в законе, в случае трансфера игрока R иностранному футбольному клубу в размере 10% от взноса, выплачиваемого принимающим (иностранным) футбольным клубом. Игрока R перевели в иностранный клуб CEAN из TOURS FC, после чего ACM обратилась к Tours FC с целью получения дополнительного вознаграждения, предусмотренного договором. Tours FC отказал, сославшись на положения Спортивного Кодекса Франции, которые предусматривают, что вознаграждение может быть выплачено только стороне договора, тогда как компания ACM не вмешивалась в трансфер R. Положение о дополнительном вознаграждении признали ненаписанным как противоречащее закону.

При рассмотрении российской практики нас будут интересовать не столько обязательственные отношения в сфере найма футболистов, сколько признание недействительным отдельного положения договора, противоречащего норме закона, при сохранении договора в силе. Ст. 168 ГК РФ «Недействительность сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта» в наибольшей степени схожа с французской нормой. Однако, в отличие от ФГК, такие сделки по общему правилу оспоримы, а ничтожными признаются в случае, если посягают на публичные интересы (интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды и сделки, при совершении которых был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом) или права и охраняемые законом интересы третьих лиц.

Например, недействителен:

– контракт на оказание услуг по обязательному страхованию гражданской ответственности владельцев транспортных средств (ОСАГО) в части ответственности страховщика за просрочку исполнения обязательств, предусмотренных контрактом, которая установлена в меньшем размере, чем предусмотрено Законом № 40-ФЗ (противоречит закону);

– договор о закреплении муниципального имущества на праве хозяйственного ведения за Предприятием в части ограничения права Предприятия на распоряжение имуществом, закрепленным за ним на праве хозяйственного ведения, а также в части условий,  предусматривающих неустановленные законом основания для изъятия у Предприятия имущества, закрепленного за ним на праве хозяйственного ведения (противоречит действующему законодательству);

– кредитный договор в части, предусматривающей погашение неустойки ранее иных требований кредитора (противоречит смыслу ст. 319 ГК РФ), а также пункт договора о внесении платы за предоставление кредита, что является незаконным возложением на заемщика расходов, связанных с осуществлением банком действий, направленных на исполнение его обязанностей. Это не самостоятельная услуга по смыслу ст. 779 ГК РФ (пункт договора законодательного регултрования, вследствие чего ничтожно ГК РФ, а значит, противоречит существу законодательного регултдоговора противоречит существу законодательного регулирования, вследствие чего ничтожен);

– договор купли-продажи четырех находящихся в государственной собственности земельных участков из земель сельскохозяйственного назначения, в части трех из них, когда эти участки проданы в нарушение установленного подп. 9 ст. 2 ст. 39.3 ЗК РФ порядка распоряжения, поскольку были выявлены нарушения при использовании этих земельных участков арендатором до их покупки (как посягающие на публичные интересы в сфере оборота земельных участков);

– договор теплоснабжения в части, устанавливающей дополнительное, не предусмотренное законодательством условие для возобновления подачи тепла лицу, относящемуся к социально значимой категории потребителей (неправомерность сделки; противоречит действующему законодательству, а именно п. 94 Правил организации теплоснабжения в РФ от 8.08.2012 № 808);

Таким образом, в судебной практике редко мотивируется, что именно было нарушено: публичные интересы или права и охраняемые законом интересы третьих лиц. В мотивировочной части решений суды ссылаются на ст. 168 ГК РФ и на противоречие закону.

Недействительность части устава

Признается ненаписанным положение устава юридического лица, вносящее ограничение в право акционера голосовать на общем собрании. Это же влечет недействительность решения собрания.

В соответствии с п. 1 и 4 ст. 1884 ФГК любой участник имеет право участвовать в собраниях и голосовать. Устав может устанавливать иное только в случаях, предусмотренных законом. П. 2 ст. 1844-10 ФГК гласит, что положение, свидетельствующее об ином, признается неписанным.

Общество LOG созвало общее собрание для рассмотрения вопроса об исключении господина Z из совета директоров. В ст. 14 устава Общества было закреплено право исключить из совета директоров участника при наличии у него конфликта интересов путем проведения голосования без участия исключаемого. Руководствуясь этим, президент Общества выступил с инициативой исключить господина Z из совета директоров. Z обратился в суд.

Суд признал, что данное положение нарушало законодательный запрет ст.ст. 1184 и 1184-10 ФГК, в связи с чем оно было признано clause réputée non écrite, а сам устав сохранил силу. Дополнительно суд указал, что «принцип остается неизменным: каждый участник имеет право участвовать в голосовании». Несоблюдение этого правила повлекло признание решения собрания недействительным.

Российское право допускает признание решения собрания как полностью недействительным, так и недействительным в части, а судебная практика это подтверждает. Однако признание недействительным устава юридического лица в практике встречается реже; недействительными признают новые редакции уставов, иногда совместно с признанием недействительным решения собрания, на котором редакция была принята. 

В одном из дел истец требовал признания недействительными пунктов устава в новой редакции, которые закрепляли преимущественное право акционеров на приобретение акций общества при продаже перед третьими лицами, что по мнению истца ограничивало права акционеров на свободное распоряжение принадлежащими им акциями. В исковых требованиях было отказано, поскольку оспариваемые положения устава соответствовали принятой редакции Федерального закона от 05.05.2014 № 99-ФЗ, а истец не мотивировал нарушение его права. В другом деле те же исковые требования были отклонены, так как оспариваемые положения устава соответствовали действующей редакции закона.

Таким образом, суды отказывают истцам в признании недействительной части устава- возможно, если бы части действительно не соответствовали закону, они были бы признаны недействительными.

Заключение

Во-первых, недействительность части договора, а именно недействительность отдельно взятых положений, не являющихся для обязательств сторон существенными, не является новеллой реформы обязательственного права 2016 года. Практика по новой ст. 1184 ФГК отсутствует; суды преимущественно ссылаются на специальные нормы ст. 1170, ст. 1171 ФГК и иных Кодексов.

В-вторых, наиболее часто встречается clause réputée non écrite в сфере лизинга и аренды, однако в судебной практике становится меньше подобных дел об аренде в связи с появившимися решениями Кассационного суда Франции. Приводимые решения в практике по договорам аренды совпадают с подходом, принятым в России, а в части лизинга могут быть заимствованы.

В-третьих, clause réputée non écrite имеет широкую сферу применения, а его достоинство в том, что прежние отношения сохраняются в неизменном виде, что не влечет нестабильности для оборота. Признание положения ненаписанным позволяет сохранить интерес слабой стороны договора и продолжить правоотношение, исключив из договора положение, нарушающее ее интерес. Это означает, что clause réputée non écrite используется во Франции в рамках контроля за несправедливыми договорными условиями.

Наконец, признание условия ненаписанным ограничивается исключением положения из договора, однако наравне с этим, но уже по другим причинам, может быть отменено решение собрания, выплачены убытки, возлагаются судебные издержки и т.д., при этом суды не уполномочены менять договор.

Недействительность части договора во Франции, схожая в регулировании со швейцарским и итальянским правом, позволяет сохранить договор в силе при недействительности его в части, но не исключает иных последствий для сторон договора. Однако, признание договора недействительным основано на нормах закона, носящих оценочный характер и за это критикуемых в науке, в отличие от самой обоснованности модели.