Имущественные аресты в уголовном деле: правовая природа и регулирование
Арест в рамках уголовного дела производится в порядке ст. 115 УПК, которая устанавливает цель применения данной меря процессуального принуждения – обеспечение исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества. Суд может арестовать имущество подозреваемого, обвиняемого или третьих лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия.
Автор предлагает классификацию в зависимости от содержания ограничений, налагаемых на собственника имущества, и правовых последствий, которые влечёт соответствующий арест. Таким образом, он делит аресты на три вида:
– вещный – арест в пользу собственника по иску о виндикации;
– обязательственный – арест в пользу кредитора по обязательству;
– арест корпоративных активов – совершается в развитие обязательственного ареста.
Анализируя положения ст. 115 УПК во взаимосвязи с представленной классификацией, автор приходит к выводу, что в норме процессуального кодекса имеется в виду лишь арест второго вида. В то время как аресты первого и третьего видов применяются следователями по наитию, в отсутствие чёткой регламентации даже в тексте ГК. О том, как решать проблему – читайте в статье.
Правовое регулирование
В соответствии с п. 9 и 9.1 ч. 2 ст. 29 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК) только суд полномочен принимать решение о наложении ареста на имущество, установлении срока ареста и его продлении. Основанием для этого является обращение в суд следователя (с согласия руководителя следственного органа) или дознавателя (с согласия прокурора).
Цель наложения имущественного ареста – обеспечение исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества, указанного в ч. 1 ст. 104.1 УК (ч. 1 ст. 115 УПК).
Чьё имущество может быть арестовано? Имущество подозреваемого, обвиняемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия (ч. 1 ст. 115 УПК).
При этом указание закона на лиц, несущих материальную ответственность за действия обвиняемого и подозреваемого, является очень неточным. Если имущество, нажитое преступным путём, передано обвиняемым в уставный капитал дочернего юридического лица, то взамен этого имущества им получена доля участия, которую можно предполагать равноценной. Понятно, что в таком случае дочернее юридическое лицо не несёт никакой ответственности за действия обвиняемого в собственном смысле этого слова. Тем не менее на практике аресты имущества дочерних организаций производятся, из чего следует, что указание о круге лиц, чьё имущество может быть арестовано в уголовном деле, подвергается существенному расширительному толкованию. Как будет показано ниже, в целом это можно считать оправданным.
Однако дополнительно в силу ч. 3 ст. 115 УПК арест может быть наложен на имущество, находящееся у других лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, если есть достаточные основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления либо для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).
В соответствии с ч. 9 ст. 115 УПК арест, наложенный на имущество, либо отдельные ограничения, которым подвергнуто арестованное имущество, отменяются на основании постановления, определения лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, когда в применении данной меры процессуального принуждения либо отдельных ограничений, которым подвергнуто арестованное имущество, отпадает необходимость, а также в случае истечения установленного судом срока ареста, наложенного на имущество, или отказа в его продлении. Арест на безналичные денежные средства, находящиеся на счетах лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, наложенный в целях обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, также отменяется, если принадлежность арестованных денежных средств установлена в ходе предварительного расследования и отсутствуют сведения от заинтересованного лица, подтвержденные соответствующими документами, о наличии спора по поводу их принадлежности либо принадлежность этих денежных средств установлена судом в порядке гражданского судопроизводства по иску лица, признанного потерпевшим и (или) гражданским истцом по уголовному делу.
Для более точной квалификации уголовно-процессуальных арестов необходимо разобраться с тем, какие классификации арестов в принципе бывают.
Классификации
Прежде всего необходимо исходить из того, что возможны различные классификации арестов. Аресты могут выполнять обеспечительную функцию (аресты как обеспечительная мера) или являться стадией исполнения судебного акта (аресты как исполнительная мера); могут различаться по видам судопроизводства, в котором они применяются: аресты в гражданском и арбитражном судопроизводстве, аресты в уголовном деле или в зависимости от органа, который их применяет: суд, пристав-исполнитель, иной орган исполнительной власти (например, Федеральная налоговая служба) и т.п. При этом исходить следует из того, что цель любого ареста на имущество лежит в сфере имущественных отношений.
Способ защиты интересов заинтересованного лица во многом предопределяется видами соответствующего ареста: для ареста, наложенного судом в гражданском деле, они одни, для ареста, наложенного приставом, – другие.
Однако самая важная с практической точки зрения классификация может быть дана в зависимости от содержания ограничений, налагаемых на собственника имущества, и правовых последствий, которые влечёт соответствующий арест. Эта классификация должна быть рассмотрена в первую очередь.
Арест для защиты вещного требования
Первый вид ареста направлен на сохранение статус-кво посредством установления запрета фактического распоряжения. Такие аресты наиболее применимы в делах, в которых у суда испрашивается понуждение ответчика к возврату индивидуально-определённого имущества (виндикационные иски). Предположим, преступник мошенническим образом завладел объектом, принадлежащим потерпевшему. В этом случае арест указанного объекта в рамках уголовного дела призван гарантировать виндикационное требование потерпевшего к преступнику. Потерпевшие могут иметь виндикационное требование также к третьим лицам (и в том случае, если они не виновны в совершении преступления и даже являются добросовестными приобретателями). Примером судебного акта, относящегося к подобной ситуации, является определение Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС) от 17.11.2011 № 1551-О-О.
Суть данного дела заключалась в следующем. В рамках производства по уголовному делу в отношении группы лиц, обвиняемых в совершении преступления, связанного с завладением квартирой, лишением жизни ее собственника и последующей ее реализацией третьему лицу, постановлением суда наложен арест на квартиру, приобретенную Е.А. Радовской у этого лица, в виде запрета распоряжаться арестованным имуществом.
КС не обнаружил оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению, указав следующее:
«Наложение ареста на имущество, находящееся у других лиц (помимо подозреваемого, обвиняемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия), когда имеются достаточные, подтвержденные доказательствами основания полагать, что это имущество получено ими в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования преступной деятельности, обусловлено необходимостью обеспечения публично-правовых целей уголовного судопроизводства; применение данной процессуальной меры само по себе не влечет перехода права собственности на арестованное имущество к государству или иным лицам, поскольку вопрос об этом разрешается судом при постановлении обвинительного приговора» (определение КС от 17.11.2011 № 1551-О-О)
Арест первого вида является одним из самых сложных для доктринального объяснения. С одной стороны, он не в состоянии ограничить распорядительную власть владельца вещи, поскольку (если иск обснован) тот её не имеет (не является собственником вещи). С другой стороны, на обязательственные сделки (например, договор купли-продажи) такой арест всё-таки не должен распространять своё действие по смыслу правовой позиции, выраженной Верховным Судом Российской Федерации (далее – ВС) в определении от 02.11.2016 № 306-ЭС16-47414, Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации (далее – ВАС) в постановлении Президиума от 16.09.2008 № 6343/08.
Таким образом, дать правовую квалификацию юридической силе ареста вещи, который наложен в обеспечение вещного требования (далее – арест для вещной защиты) к её владельцу, довольно затруднительно. В Гражданском кодексе Российской Федерации (далее – ГК) не содержится прямого регулирования относительно того, какой является сделка, нарушающая подобный арест.
Возможна позиция, что сделка, нарушающая арест, ничтожна. При этом под такой сделкой следует понимать только распорядительную сделку (акт передачи права). Обязательственная сделка арестом не запрещается.
Данная точка зрения основана на расширительном толковании положений п. 1 ст. 174.1 ГК, приравнивающего запрет, вытекающий из судебного акта, к запрету, основанному на положениях закона. Такая позиция позволяет объяснить, почему все государственные органы должны препятствовать совершению или исполнению сделки с арестованным предметом. В частности, если арестован объект недвижимости, регистрационные органы не вправе производить изменение записи в Едином государственном реестре недвижимости (далее – ЕГРН) на основе сделки, совершённой с нарушением ареста, или судебные приставы-исполнители не вправе совершать действия, приводящие к обращению взыскания на арестованный предмет по личным долгам преступника (подозреваемого, обвиняемого) перед третьими лицами.
Заслуживает внимания позиция Р.С. Бевзенко о том, что в том случае, если требования истца обоснованны и ответчику действительно не принадлежит арестованная вещь, то распоряжение ею будет недействительно уже ввиду самого факта отсутствия у отчуждателя распорядительной власти над вещью, недействительность ввиду нарушения положений законодательства, ограничивающих распорядительную власть лица, является излишней.
При данном виде ареста (ареста для защиты вещного требования) самой сложной является ситуация, при которой ответчик – не подлинный собственник вещи (т.е. иск не может быть удовлетворён и истец напрасно считает себя собственником), но на неё, тем не менее, наложен арест по требованию истца. Если ответчик продаст указанную вещь, но выиграет впоследствии процесс, как следует оценивать состоявшуюся сделку?
Если отдавать предпочтение публично-правовой цели ареста и последовательно добиваться от участников оборота выполнения судебных предписаний, то данная сделка должна признаваться ничтожной. Если же во главе угла должна находиться защита реально нарушенных прав, то данная сделка может признаваться лишь относительно недействительной с момента её совершения, и после отпадения законного интереса истца на непризнание данной сделки (он отпадает в момент отказа в иске) она должна становиться окончательно действительной.
Данное последствие напоминает то, что предусматривается в п. 2 ст. 174.1 ГК, который адресован второму виду ареста, о нём пойдёт речь ниже.
Таким образом, можно признать, что ситуация с арестом для защиты вещного требования является весьма запутанной.
Арест для обязательственной защиты
Второй вид ареста (арест для обязательственной защиты) не приводит к абсолютной недействительности сделки по распоряжению арестованным объектом. В этом заключается его ключевое отличие от ареста первого вида. Данный арест урегулирован в п. 2 ст. 174.1 ГК. Этот вид ареста наиболее применим в делах о взыскании задолженности, т.е. в случаях, когда потерпевший имеет не вещное притязание к виновному лицу (подозреваемому, обвиняемому, осуждённому), а обязательственное требование (как правило, о возмещении вреда). Арестовывая имущество ответчика, суд создаёт для истца дополнительное обеспечение его требований. Именно арестованное имущество может создать базу для исполнения в дальнейшем требования истца к ответчику.
Относительно правового механизма, при помощи которого создаётся обеспечение интересов истца по второму виду ареста, ведётся дискуссия в литературе. Реформа гражданского законодательства 2013–2015 гг. дважды затронула вопросы последствий совершения сделки с арестованным имуществом. Первоначально в ГК была включена ст. 174.1, в п. 2 которой законодатель установил иное последствие нарушения, не ничтожность сделки по распоряжению арестованным имуществом. Эти последствия могут быть охарактеризованы как относительная недействительность сделки: истец, защищённый арестом имущества ответчика, мог рассматривать имущество, переданное ответчиком в собственность иного лица (приобретателя), как продолжающее оставаться в собственности ответчика и, значит, сохранял возможность обратить взыскание на это имущество. Как указывает Р.С. Бевзенко, положения п. 2 ст. 174.1 ГК устанавливают, что ограничения права собственника (иного правообладателя) в распоряжении своим имуществом, наложенные судом или другим государственным органом (например, приставом) по требованию кредитора, не влекут за собой ничтожность соответствующих распоряжений, совершённых собственником, но предоставляют лицу, в чьих интересах было наложено ограничение, возможность реализовывать свои права против нового правообладателя.
В литературе широко распространена позиция, в соответствии с которой «теория относительной недействительности сделки основана на концепции разделения обязательственной сделки и распорядительной, а также абстрактности распорядительной сделки. Обязательственная сделка устанавливает относительные (обязательственные) права между сторонами, а распорядительная сделка направлена на передачу права собственности». С учётом такого разделения объясняется, что для третьих лиц и обязательственная, и распорядительная сделки являются абсолютно действительными, и право собственности считается перешедшим к приобретателю во всех случаях.
Лицо, в интересах которого наложен арест, может реализовать свое право в отношении арестованной вещи следующим образом.
В отношении движимых вещей кредитор может потребовать от распорядившегося передачи права, а от приобретателя – передачи вещи. В случае ареста недвижимого имущества кредитор может потребовать от должника передачи права, а от приобретателя – согласия на внесение записи в реестр, а также погашения предыдущей записи о праве приобретателя. Если произошла цессия, кредитор может потребовать от цедента уступить ему право, а если должник уже заплатил третьему лицу, кредитор получает иск против последнего.
Исходя из изложенного, теория относительной недействительности сделки предполагает, что право собственности на отчуждённое арестованное имущество для всех лиц переходит к приобретателю, а для кредитора считается не перешедшим.
Второй подход реформы к проблеме ареста вступил в силу 01.07.2014. Согласно воззрениям законодателя, наложение ареста второго вида приводит к установлению особого залогового права на арестованное имущество со стороны лица, в чью пользу наложен арест (п. 5 ст. 334 ГК).
Концепция признания свойств залога у ареста основана на принципиально иной теории, чем относительная недействительность сделки. При таком подходе сделка по отчуждению арестованного имущества в отношении всех лиц, в том числе лица, чьи интересы обеспечены арестом, является действительной. Это касается как обязательственной сделки, так и распорядительной (п. 94 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой ГК РФ»). Поэтому права на арестованное имущество считаются перешедшими к приобретателю как для третьих лиц, так и для кредитора, чьи интересы были обеспечены арестом. Для обоснования правомерности обращения взыскания по долгам одного лица на имущество, которое принадлежит другому лицу, аресту придаются свойства залога. Арест становится обременением имущества с присущим всем обременениям правом следования, что даёт основания для обращения на него взыскания по долгам лица, которому это имущество не принадлежит. При написании данной нормы, очевидно, в качестве примера рассматривалось законодательство Германии (Pfändungspfandrecht). Сфера применения подобного ареста, в отличие от ареста первого вида, иная. При подобном аресте имеет место наличие обязательственных отношений между кредитором и собственником арестованного имущества (1), и имущество находится в собственности ответчика (2).
Наличие статуса залога означает, что кредитор, в чью пользу наложен арест, получает преимущество перед иными кредиторами. Однако из этого не следует, что кредитор имеет безусловный приоритет. По дате наложения ареста (или иной дате – в зависимости от вида ареста, продиктованного процедурой его принятия, – обеспечительного или исполнительского) определяется лишь дата приоритета. Но закон не устанавливает абсолютного характера данного приоритета. Этот залог подчиняется общим правилам залога. В частности, это означает, что в случае, когда такой залог является последующим (т.е. имеет место более ранний залог), кредитор, в чью пользу наложен арест, не может получить преимущества перед предшествующим залогодержателем.
Таким образом, наличие ареста по имуществу, которое ранее было заложено, не препятствует залогодержателю обратить взыскание на это имущество. Арест для обязательственной защиты не запрещает сделки, его не следует приравнивать к аресту для вещной защиты, при котором можно было бы рассуждать о ничтожности сделок.
В результате обращения взыскания предшествующий залогодержатель получает полное удовлетворение своих требований. Если образуется остаток выручки, она должна направляться на удовлетворение требований последующего залогодержателя (т.е. того кредитора, в чью пользу наложен арест).
Проработка вопроса о порядке соблюдения интересов кредитора, в чью пользу наложен арест (последующего залогодержателя), в ГК оставляет желать лучшего.
При классическом последующем залоге интересы последующего залогодержателя обеспечиваются тем, что ему предоставляется возможность заявить о досрочном исполнении требований перед ним и присоединиться к процедуре обращения взыскания (п. 2 ст. 342.1 ГК).
Кредитор, в чью пользу наложен арест, будет пользоваться такой же возможностью только при исполнительской разновидности ареста (аресте, наложенном судебным приставом-исполнителем, как стадии обращения взыскания на имущество должника). Если же арест имел обеспечительный характер и был наложен судом, то у кредитора, в чью пользу наложен арест, не будет возможности принять участие в разделе выручки от продажи предмета залога.
В этом случае, как представляется, арест должен распространяться (по его смыслу и целям его установления) на ту выручку, что останется после удовлетворения требований первоначального залогодержателя. Однако в целях большей ясности кредитор, в чью пользу наложен арест на имущество, может ходатайствовать перед органом, наложившим арест, о его модификации (изменении с ареста имущества на арест денежных средств).
К сожалению, в судебной практике ввиду отсутствия чёткого доктринального разграничения двух видов ареста – для защиты вещных и обязательственных прав – бытует представление о том, что при аресте для обязательственной защиты наступают те же правовые последствия, что и при аресте для вещной защиты, т.е. недействительность сделки по отчуждению арестованного имущества. Однако с 01.09.2013 для этого более нет правовых оснований.
Особо ярко различие между двумя указанными видами арестов проявляется при банкротстве собственника арестованного имущества (об этом речь пойдёт ниже).
Арест корпоративных активов
Однако встречается и третий вид ареста. Его можно условно назвать «арестом корпоративных активов». Он демонстрирует ярко выраженные особенности по сравнению с арестами первого и второго вида, описанными выше. Это диктует необходимость определить, какие правила могут быть применены к нему.
Особенность данного ареста заключается в том, что истец не имеет обязательственного требования против лица, чьё имущество арестовано (это препятствует отнесению данного ареста ко второму виду, описанному выше), но он не имеет и вещного требования к собственнику арестованного имущества (это препятствует отнесению данного ареста к первому виду, описанному выше).
Наиболее типичный пример применения данного ареста встречается тогда, когда активы ООО арестовываются по долгам участника ООО.
Опишем в качестве примера условия, при которых применяются такие аресты.
В марте 2012 года двумя лицами создано общество с ограниченной ответственностью. В ноябре 2012 года между Банком и Обществом заключено кредитное соглашение об открытии невозобновляемой кредитной линии. Цель предоставления кредитов – строительство Торгово-развлекательного комплекса (далее – ТРЦ).
ТРЦ, построенный за счёт кредитных средств, введен в эксплуатацию в декабре 2013 года и находится в залоге у Банка по договору об ипотеке, заключенному также в ноябре 2012 года. Выплаты по кредиту производятся Обществом за счёт дохода от сдачи помещений в аренду. Далее, начиная с января-февраля 2014 года, состоялась цепочка сделок по отчуждению долей. Впоследствии у следствия возникли претензии к первоначальным участникам общества. Обстоятельства дела не связаны каким-либо образом с Обществом, строительством ТРЦ и выдачей кредита.
В уголовном деле имеется несколько гражданских истцов. В октябре 2014 года судом принято решение об аресте ТРЦ в целях обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска (ст. 115 УПК). Наложение ареста обусловлено тем, что, по мнению суда, фигуранты уголовного дела являются реальными владельцами ТРЦ.
В 2016 году Банк объявил дефолт по кредиту в связи с ухудшением обеспечения (наложение ареста на ТРЦ, введение банкротства в отношении поручителей и др.), однако Общество продолжает ежемесячно вносить платежи. Вступившим в законную силу решением суда по требованию Банка обращено взыскание на предмет залога. 09.08.2017 получен исполнительный лист, который до настоящего времени не предъявлялся к исполнению. Банк неоднократно обращался к следователю с ходатайством о снятии ареста, но получал отказ.
Вот одна из ситуаций, в которых применён арест корпоративных активов. Требуется дать ему правовую квалификацию. И начать следует с установления его цели.
Цель данного вида ареста – обеспечить сохранность имущественной ценности (доли в дочернем юридическом лице), принадлежащей ответчику (должнику по обязательственному требованию). Если юридическое лицо растратит свои активы, это скажется на стоимости доли – той доли, которая является подлинным обеспечением требований истца.
Какими тогда должны быть правовые последствия нарушения данного ареста?
Во-первых, неправильно считать, что сделка в нарушение подобного ареста будет ничтожной. Поскольку мы понимаем, что арест данного вида производен от ареста доли (он обеспечивает сохранность имущественной ценности доли), постольку правовой режим данного ареста не может быть более жёстким, чем режим, который был бы предусмотрен при аресте самой доли.
Во-вторых, этот арест не даёт кредиторам участника юридического лица права преимущественного удовлетворения за счёт имущества самого юридического лица. Если имущество будет реализовано, кредиторы не могут ничего получить из выручки от реализации имущества.
Но есть ли тогда целесообразность в применении подобных арестов? Нам представляется, что да, целесообразность применения арестов корпоративных активов – имущества дочернего юридического лица по долгам участника данного юридического лица – имеет право на существование. В этом проявляется юридическая особенность правового режима доли участия в ООО как самостоятельного объекта гражданских прав.
Когда речь идёт об аресте материальных предметов, интерес кредитора состоит в том, чтобы предмет остался в досягаемости (1), и в том, чтобы его стоимость не снизилась ввиду действий собственника или третьих лиц (2). Первая задача обеспечивается арестом как запретом распоряжения, а вторая задача – запретом пользования имуществом. По общему правилу, арест означает только запрет распоряжения (об этой задаче сказано в п. 2 ст. 174.1 ГК), а о запрете именно пользования арестованным предметом должно быть сделано дополнительное указание органом, налагающим арест, при описании условий ареста. Однако следует сделать оговорку о том, что этот вопрос не может быть отнесён к числу ясных при современном состоянии науки процессуального права России.
Арест активов дочернего юридического лица можно охарактеризовать как нетипичный арест, поскольку его цель состоит не столько в запрете распоряжения конкретным объектом, сколько в обеспечении сохранения того же баланса активов и пассивов юридического лица, который имеет место на момент наложения ареста, имея в виду влияние указанного баланса на стоимость доли, которая является главной целью подобного ареста.
Правильность этого суждения может быть продемонстрирована на простом примере. Предположим, некто предоставляет взаймы обществу 100 млн, и общество покупает на эти средства недвижимость. Сколько стоит доля участия в данном обществе? Она определяется в виде разницы между стоимостью активов (недвижимости), – предположим, она составляет 120 млн, – и пассивов (задолженности в 100 млн). То есть доля в указанном примере стоит 20 млн, не более. Именно столько можно получить при её реализации с торгов.
Если будет наложен арест на недвижимое имущество, в данном случае в размере 120 млн, это будет означать как то, что кредитор получит чрезмерное обеспечение (не имея возможности получить от доли больше 20 млн, он заблокирует имущественный актив, больший по стоимости в 6 раз), так и то, что интересы займодавца (лица, из средств которого была фактически приобретена недвижимость) будут непропорционально нарушены, ведь он не сможет обратить взыскание на недвижимость в целях возврата задолженности, арест будет ему препятствовать в этом.
Таким образом, более правильно было бы формулировать соответствующую обеспечительную меру по требованию к участнику юридического лица не как арест активов данного юридического лица, а как обязанность руководства данного юридического лица поддерживать такой же баланс пассивов и активов данного юридического лица, какой имеет место на момент принятия соответствующей обеспечительной меры.
Особенно важно понимание данного вопроса в том случае, если доля участника, снижению стоимости которой желает помешать орган, применяющий арест имущества юридического лица, не составляет 100%. Например, если эта доля всего 20%, а суд запретит распоряжаться имуществом дочернего юридического лица, то необратимо пострадают интересы участника с 80%-ной долей. Если же суд, как предлагается выше, предпишет сохранение баланса активов, при котором допускается заменять одни активы другими (например, продавать одно недвижимое имущество и покупать другое либо размещать денежные средства на депозитах в банках), не пострадают интересы ни прочих участников, ни кредитора.
Если суд или иной правоприменительный орган налагает арест на имущество юридического лица не по его долгам, а в обеспечение долгов его участника, и это начинает стеснять оперативную деятельность данного юридического лица (например, возникают препятствия для обращения взыскания на его активы по долгам, возникшим ранее наложения ареста), юридическое лицо и его кредиторы должны иметь возможность защиты своих нарушенных прав, поскольку происходит явное нарушение баланса интересов истца, ответчика и третьих лиц.
Рассмотрев три вида ареста, обратимся к вопросу о том, какие из них регулируются ст. 115 УПК.
Имеются веские основания полагать, что в ст. 115 УПК имеется в виду только арест второго типа – арест для защиты обязательственных прав, ведь согласно ч. 4 ст. 115 УПК арест не может быть наложен на имущество, на которое в соответствии с ГПК не может быть обращено взыскание.
Очевидно, что в отношении ареста первого типа данное правило является абсурдным: если одно лицо похитило у другого лица квартиру, которая стала для похитителя единственным жильём, то никакого иммунитета от иска об отобрании данной квартиры в пользу собственника похититель получить не может. Следовательно, норма логично работает только в том случае, если речь идёт об аресте имущества по долгам (т.е. по обязательствам) его собственника.
Процессуальная классификация
Необходимо отметить, что ГК не знает дифференциации арестов в зависимости от вида органа, налагающего арест, и от порядка его наложения. В литературе указывается, что правила ст. 174.1 ГК могут распространяться на так называемый обеспечительный арест (арест, налагаемый судом в порядке обеспечения требований истца) и исполнительский арест (арест, налагаемый судебным приставом-исполнителем). Об этом же свидетельствуют разъяснения ВС (п. 94 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ»).
Дополнительную классификацию обеспечительных арестов можно провести по той процессуальной сфере, в которой они применяются. Исходя из этого, аресты могут быть наложены в гражданском, арбитражно-процессуальном и уголовном судопроизводстве. При этом правовая природа арестов не отличается друг от друга. Условно можно сказать, что различные виды процессуального права используют один и тот же инструментарий ареста.
Таким образом, обеспечительный арест, применённый в уголовном деле в пользу гражданского истца, обладает теми же признаками, что и обеспечительный арест в гражданском или арбитражном деле. Про это недвусмысленно высказался Конституционный Суд:
«Наложение ареста на имущество в рамках предварительного расследования по уголовному делу – мера процессуального принуждения, предусмотренная статьей 115 УПК Российской Федерации, которая может применяться как в публично-правовых целях для обеспечения возможной конфискации имущества, имущественных взысканий в виде процессуальных издержек или штрафа в качестве меры уголовного наказания, а также для сохранности имущества, относящегося к вещественным доказательствам по уголовному делу, так и в целях защиты субъективных гражданских прав лиц, потерпевших от преступления» (постановление КС от 31.01.2011 № 1-П)
Различие в целях, на которые направлена данная мера (публично-правовые цели или цели защиты интересов конкретного гражданского истца), имеет принципиальное правовое значение, поскольку в соответствии с правовой позицией, изложенной ранее в ряде решений КС, в том числе в постановлениях от 25.03.2008 № 6-П и от 26.02.2010 № 4-П, «однородные по своей юридической природе отношения в силу принципа юридического равенства должны регулироваться одинаковым образом».
Следовательно, делает вывод КС:
«…поскольку гражданско-правовые требования о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением, – вне зависимости от того, подлежат они рассмотрению в гражданском или уголовном судопроизводстве, – разрешаются в соответствии с нормами гражданского законодательства, суды общей юрисдикции при рассмотрении в уголовном судопроизводстве вопросов, касающихся отношений собственности, не должны допускать подмены частноправовых механизмов разрешения споров о собственности уголовно-процессуальными средствами, направленными на достижение публично-правовых целей уголовного судопроизводства» (постановление КС от 31.01.2011 № 1-П)
Арест и залог: конкуренция и коллизии
Рассмотрим каждый из вышеупомянутых видов ареста на предмет того, как они соотносятся с залогом, установленным на тот же самый объект.
Залог после ареста
Начнём с ситуации залога, налагаемого позднее ареста.
При аресте для вещной защиты залог следует считать условно-недействительным. Если окажется прав истец, и вещь не принадлежала лицу, передавшему её в залог с нарушением ареста, то залог, по общему правилу, не возникнет ввиду отсутствия у залогодателя распорядительной власти.
Если же окажется прав ответчик (в иске будет отказано, и обеспечительная мера отменится), то залог должен получить полную силу. Единственное лицо, в отношении которого он мог считаться недействительным, отпало. Залогодержатель сможет обратить взыскание на заложенное имущество. Нельзя считать, что залог недействителен ввиду того, что нарушался судебный акт об аресте. Публичные интересы в таком случае – не оправдание для ничтожности залога. В реальности не пострадали вообще ничьи конкретные интересы, а значит, тем более не пострадали интересы неопределённого круга лиц.
Второй арест – для обеспечения обязательственной защиты. В этом случае тем более нет препятствий для передачи арестованной вещи в залог. Этот залог приведёт к установлению последующего залогового права. Если суд удовлетворит иск, то залог останется последующим по сравнению с требованиями лица, обеспеченными арестом. То же самое касается ситуации, когда арест наложен судебным приставом-исполнителем, т.е. требование взыскателя априори обеспечено принудительной силой государства, и никакой дополнительной проверки его уже не требуется.
Если в иске будет отказано, то залог из последующего превратится в основной. Решение ситуации опять довольно простое. Более того, подобное повышение очерёдности можно помыслить даже в отношении залога, установленного после ареста, наложенного приставом-исполнителем. Например, основной долг, обеспеченный арестом, будет погашен должником или третьим лицом добровольно. Это приведёт к прекращению исполнительного производства и, значит, снятию ареста. В отсутствие ареста залог поднимется на одну ступеньку в приоритете.
Сложнее всего ситуация с третьим видом ареста – арестом корпоративных активов. Если он состоялся, то условия ареста не будут нарушены в том случае, если сохранится баланс активов и пассивов соответствующего юридического лица. Разумеется, в том случае, если мы понимаем этот арест правильно, а не буквально, т.е. не переносим правила об аресте второго типа, закреплённые в УПК, на этот вид ареста. Как только мы начнём их переносить, деятельность предприятия может быть парализована. Например, ему срочно требуется финансирование для поддержания производства. Получить такое финансирование оно может лишь при условии предоставления банку какого-то обеспечения. Однако все его активы арестованы как корпоративные активы иного лица. Если мы будем говорить, что залог не допускается в таком случае, мы откроем данному предприятию прямой путь в банкротство. Кто выиграет от этого? Явно не то лицо, в интересах которого был наложен арест корпоративных активов. Поэтому исходя из смысла всей конструкции, конечно, нельзя рассматривать её так же, как арест для обязательственной защиты.
Более того, даже если бы это был арест для обязательственной защиты, выше было показано, что и при таком аресте залог допустим, он приобретает силу последующего залога. В аресте корпоративных активов такое решение невозможно, поскольку у лица, в чью пользу наложен арест, нет прямого требования к компании, чьи активы арестованы. Тем не менее, если мы понимаем, что этот арест – более слабый, чем арест для обязательственной защиты, – мы не можем делать последствия нарушения этого ареста более жёсткими, чем при нарушении обязательственного ареста.
Арест после залога
Далее следует рассмотреть обратную ситуацию, а именно, когда арест налагается на то имущество, которое уже состоит в залоге.
Начнём по традиции с ареста для вещной защиты. Если арест наложен, когда спорное имущество уже было ранее передано в залог, нам необходимо определить, является ли такой залог возникшим. В том случае, если вещь была украдена у собственника (истца, в чью пользу наложен впоследствии вещный арест), то залог не возник. В случае удовлетворения иска о виндикации данной вещи истец может исходить из того, что залог не возник (при залоге движимости), или может обратиться с иском к залогодержателю о погашении записи об ипотеке (при залоге недвижимости).
Наложение ареста препятствует обращению взыскания на заложенное имущество, т.е. реализации прав залогодержателя.
Однако бывают ситуации, когда залог, возникший по сделке с неуправомоченным лицом, сохраняет силу даже для настоящего собственника (абз.2 п. 2 ст. 335 ГК). Например, так происходит в случае, если вещь выбыла у собственника по его воле. Допустим, вещь была продана по недействительной сделке, далее заложена, потом первый отчуждатель добился признания сделки недействительной и требует возвращения ему вещи в натуре. В российских условиях, когда не признаётся абстрактный характер распорядительной сделки, такое требование продавца будет вещным, а не обязательственным.
В подобных случаях говорить о том, что права залогодержателя будут парализованы арестом, было бы неправильно. Он должен иметь возможность путём подачи иска об освобождении имущества из-под ареста (хотя буквально это будет иск о разрешении обратить взыскание на заложенное имущество, поскольку залог будет связывать даже то лицо, в чью пользу наложен вещный арест) добиваться защиты своих прав. Решение суда в его пользу, разумеется, не будет действовать абсолютно, т.е. снимать арест в отношении всех третьих лиц. Оно лишь разрешит конкретному залогодержателю добиться обращения взыскания несмотря на арест.
В аресте второго вида – аресте для обязательственной защиты – ситуация видится следующим образом.
Арест приводит к возникновения младшего по рангу залогового права. Поэтому он не препятствует обращению старшего залогодержателя с иском об обращении взыскания на заложенное имущество. В том случае, если вся выручка уходит данному залогодержателю, арест фактически оказывается безрезультатным. Это может расстроить лицо, в чью пользу наложен арест, но справедливо с точки зрения распределения баланса интересов, а также соответствует логике п. 5 ст. 334 ГК.
Интереснее ситуация в случае, если после погашения требований залогодержателя остаётся какая-то часть выручки. Если мы уверены, что арест обоснованный, то мы передаём эту выручку лицу, получившему младшее залоговое право из этого ареста. Так происходит, например, в случае, когда арест был наложен судебным приставом-исполнителем. Однако если арест наложен в обеспечительном порядке – в гражданском или уголовном судопроизводстве, – мы доподлинно не знаем, будет ли поддержан данный арест в конечном итоге. В то же время отдавать выручку бывшему собственнику предмета залога также было бы неправильно, поскольку прекратило бы всякий обеспечительный интерес лица, в чью пользу наложен арест. Поэтому представляется правильным дополнительный судебный акт, который постановит, что делать с данной выручкой – депонировать на специальном счёте суда или нотариуса, внести на залоговый счёт, открытый ответчиком (подозреваемым, обвиняемым и т.п.) в пользу истца (потерпевшего), и т.п. До того как суд определится с указанным вопросом, выручка находится у того, кто её извлёк (организатор торгов, служба судебных приставов и т.п.).
По третьему виду ареста – аресту корпоративных активов – рассуждения могут быть следующими. Предположим, арест наложен на активы ООО, которые ранее были заложены банку.
Банк является кредитором ООО, его права возникли до наложения ареста. Поэтому могут быть высказаны следующие доводы в пользу того, что арест имущества ООО не препятствует реализации банком своего права на обращение взыскания.
Во-первых, как уже указывалось, рассматриваемый арест выполняет ту же цель, что и арест доли, но применяется в отличие от последнего на низовом уровне (уровне имущества ООО). Однако он имеет своей целью сохранение стоимости доли ООО, т.е. ту же самую цель, что и арест самой доли. А при аресте доли лицо, в чью пользу наложен арест, уступало бы при приоритете банку-залогодержателю.
Во-вторых, цель ареста активов дочернего юридического лица состоит в сохранении того состояния (баланса активов и пассивов), которое эти активы имели на момент наложения ареста. Т.е. арест формально наложен на активы, а фактически его надо рассматривать только как наложенный на разницу между активами и пассивами, которая имела место на момент наложения ареста. Следовательно, если имущество находилось в залоге на момент наложения ареста, реализация данного имущества в интересах залогодержателя не нарушит баланс и не повлияет на стоимость доли участника юридического лица.
При доказывании приоритета залогодержателя перед интересами лица, в чью пользу наложен арест в рассматриваемом деле, достаточно установить, что залог возник ранее наложения ареста. Однако если удастся доказать, что спорный объект недвижимости построен на кредитные деньги банка и задолго до времени инкриминируемого преступления, при расследовании которого и был наложен арест, это дополнительно усилит позицию.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что залогодержатель имущества ООО, чьи права возникли до наложения ареста, должен пользоваться большей защитой, чем лицо, в чью пользу наложен арест. Арест, наложенный по внешним признакам на активы ООО, на самом деле обеспечивает сохранение баланса активов и пассивов данного ООО, и, следовательно, интерес залогодержателя уже учтён в этом балансе к моменту наложения ареста.
Способы защиты залогодержателя
Рассмотрим, какими способами могут защищаться интересы залогодержателя в ситуациях, рассмотренных выше.
По вопросу о способах защиты, которыми может воспользоваться лицо, заинтересованное в снятии ареста, прежде всего следует определиться с тем, каковы основания для снятия ареста. В том случае, если закон не предписывает снятие ареста в связи с какими-либо специальными основаниями (наиболее распространённый пример подобных оснований – введение конкурсного производства в отношении лица, имущество которого арестовано), арест может быть снят по той процедуре, которая установлена УПК.
При подаче заявления об отмене ареста целесообразно ссылаться на непропорциональное ограничение прав кредиторов юридического лица, которые лишаются возможности получения удовлетворения их требований, хотя долги перед ними возникли задолго до наложения ареста.
В качестве ещё одного варианта, к которому можно прибегнуть, – запрос разъяснения суда об объёме ограничений, связанных с арестом. В таком процессуальном споре может быть доказано, что арест, наложенный на долю в ООО по долгам его участника, имеет особый характер и не может быть приравнен к классическому аресту. Если суд согласится с такими доводами и выпустит соответствующее разъяснение, оно может быть использовано для устранения препятствий для обращения взыскания на имущество ООО его залогодержателем по долгам ООО.
Если имеет место прекращение ареста в силу закона (п. 9 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 59 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Об исполнительном производстве» в случае возбуждения дела о банкротстве»), то в рамках этой модели, если арест был исполнен каким-либо образом (например, была внесена отметка об аресте в ЕГРН (п. 8 ч. 1 ст. 16, п. 13 ст. 32 Закона о государственной регистрации недвижимости), следует обращаться к государственному органу, исполнившему арест, с ходатайством о совершении действий, нейтрализующих предыдущий правовой эффект (в отмеченном примере – с ходатайством о погашении записи об аресте в ЕГРН).
В том случае, если это ходатайство будет отклонено, необходимо обжаловать действия соответствующего государственного органа (например, Росреестра).
В судебной практике имеют место примеры эффективного обжалования.
В частности, в определении ВС от 23.03.2017 № 307-ЭС17-1651 упоминается спор между юридическим лицом и управлением Росреестра, в котором конкурсный управляющий юридического лица обратился в суд с заявлением о признании незаконным бездействия Управления Росреестра, выразившегося в непогашении записей об ограничениях (обременениях) в виде ареста и запрета на совершение регистрационных действий в отношении двух нежилых помещений; обязании Управления Росреестра погасить записи об указанных выше ограничениях (обременениях) в отношении двух названных помещений.
Суды трёх инстанций удовлетворили требования, и ВС не нашёл оснований для пересмотра их подхода.
В одном из недавних постановлений АС Уральского округа пришёл к тому же выводу. Заявитель в лице конкурсного управляющего обращался в арбитражный суд с заявлением к Управлению Росреестра по Пермскому краю о признании незаконным бездействия Управления, выразившегося в неосуществлении внесения в ЕГРН записей о прекращении записей об аресте на принадлежащие заявителю объекты недвижимости. Суды апелляционной и кассационной инстанций поддержали требования истца.
Если суд признает незаконным бездействие Росреестра, то последнему придётся исполнить акт арбитражного суда. Если при этом окажется нарушенным не отменённый акт суда общей юрисдикции (в уголовном деле) о наложении ареста, это уже не будет иметь никаких последствий. В действиях регистраторов (и прочих чиновников Росреестра) будут отсутствовать противоправность – они исполняли судебный акт, и вина. Далее следует исходить из того, что акт суда общей юрисдикции и не требовалось отменять, т.к. он утратил силу на основании прямого указания закона.
В отношении обжалования бездействия судебных приставов-исполнителей может быть выстроена аналогичная логика. С учётом аргументов, приведённых выше, можно полагать, что правовые основания для обращения взыскания на предмет залога в порядке исполнительного производства имеются.
Однако основная проблема будет находиться не в правовой плоскости, а в сфере возможной недостаточной компетентности судебных приставов или даже предрассудков, которые имеют место в связи с уголовно-правовыми арестами. Стечение спорных вопросов в данном деле настолько высоко, что вероятность торможения на одном из спорных вопросов представляется крайне высокой.
Основные спорные вопросы:
а) толкование ареста имущества ООО не как ареста конкретного имущества, а как предписания сохранять баланс активов и пассивов данного ООО, имея в виду стоимость доли участника, являющегося подозреваемым;
б) сохранение приоритета банка как предшествующего залогодержателя при данном виде «ареста» по аналогии с п. 2 ст. 174.1 и ст. 342.1 ГК (притом что даже без аналогии подобный приоритет может вызывать вопросы);
в) понимание того, что арест, наложенный в порядке уголовного судопроизводства, ни в чём не отличается от арестов, налагаемых в порядке гражданского судопроизводства;
г) наличие разных видов арестов, которые влекут за собой разные последствия.
Тем не менее рекомендуется предпринимать действия по возбуждению исполнительного производства и обжаловать действия судебного пристава-исполнителя в суде.
Судьба ареста при банкротстве
Закон о банкротстве содержит две нормы о прекращении (снятии) арестов – в процедуре наблюдения (ст. 63 Закона) и в процедуре конкурсного производства (ст. 126 Закона).
В соответствии с абз. 4 п. 1 ст. 63 Закона о банкротстве с даты вынесения судом определения о введении наблюдения снимаются аресты на имущество должника и иные ограничения в части распоряжения имуществом должника, наложенные в ходе исполнительного производства по имущественным взысканиям, за исключением случаев, названных в этой норме.
К исключениям относятся споры, касающиеся защиты владения или принадлежности имущества, в том числе об истребовании имущества из чужого незаконного владения (ст. 301 ГК), о прекращении нарушений права, не связанных с лишением владения (ст. 304 ГК), об освобождении имущества от ареста (исключении из описи), об изъятии и уничтожении контрафактных материальных носителей, в которых они выражены, либо оборудования, прочих устройств и материалов, главным образом используемых или предназначенных для совершения нарушения исключительных прав на них (п. 4 и 5 ст. 1252 ГК), об изъятии или конфискации орудий и предметов административного правонарушения и некоторые другие. Указанные требования не относятся к имущественным взысканиям по смыслу абз. 4 п. 1 ст. 63 Закона о банкротстве, и исполнительное производство по указанным требованиям не приостанавливается.
Исходя из смысла указанной нормы, она применяется к арестам в защиту обязательственного требования (некоторым) и не применяется к арестам для вещной защиты. Поэтому далее аресты первого рода специально разбираться не будут. Об аресте третьего вида – аресте корпоративных активов – также будут сделаны отдельные замечания в конце. Основное внимание должно быть уделено арестам для обязательственной защиты (как было показано, к указанным арестам, среди прочих, относятся и аресты в порядке ст. 115 УПК).
В разъяснениях ВАС аресты были разделены на обеспечительные и исполнительские с установлением для каждого из них особого режима. Обеспечительные аресты не снимаются в процедуре наблюдения, исполнительские – снимаются.
Согласно п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 59 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Об исполнительном производстве» в случае возбуждения дела о банкротстве»:
«Судам необходимо учитывать, что в силу указанной нормы снимаются аресты и иные ограничения, наложенные в ходе исполнительного производства судебными приставами-исполнителями на основании статьи 80 Закона об исполнительном производстве, а также судами в обеспечение исполнения судебных актов. Принятые судами меры (в виде арестов и иных ограничений по распоряжению имуществом должника), направленные на обеспечение иска, сохраняются»
Приостановление исполнения исполнительного документа с даты вынесения судом определения о введении наблюдения влечёт приостановление исполнительного производства в силу прямого указания закона (абз. 4 п. 1 ст. 63 Закона о банкротстве, п. 5 ч. 1 ст. 40 и ч. 1 ст. 96 Закона об исполнительном производстве). Основанием для приостановления исполнения исполнительных документов судебным приставом-исполнителем является определение суда о введении наблюдения. Вынесение самостоятельного судебного акта по данному вопросу не требуется (п. 6 постановления ВАС РФ № 59).
Таким образом, большинство арестов, наложенных в порядке ст. 115 УПК, должны признаваться автоматически снятыми после того, как в отношении юридического лица, чьё имущество арестовано, введена процедура наблюдения.
Здесь необходимо сделать уточнение – процедура наблюдения не применяется в отношении физических лиц. Следовательно, если судом по ходатайству следователя арестовано имущество физического лица, основанием для снятия ареста является абз. 5 п. 2 ст. 213.11 Закона о банкротстве: с момента введения реструктуризации долгов гражданина снимаются ранее наложенные аресты на имущество гражданина и иные ограничения распоряжения имуществом гражданина. Аресты на имущество гражданина и иные ограничения распоряжения имуществом гражданина могут быть наложены только в процессе по делу о банкротстве гражданина.
Правила о снятии арестов и о приостановлении исполнения исполнительных документов по имущественным взысканиям разнесены в законе по разным нормам – абз. 5 и 6 п. 2 ст. 213.11 Закона о банкротстве. Тем не менее их следует толковать в тесной взаимосвязи. Снимаются не все без исключения аресты (например, аресты первого типа, установленные для вещной защиты), а только те, по которым приостанавливается исполнительное производство.
Важно отметить, что исключения из правила о прекращении арестов для граждан довольно сильно сокращены по сравнению с юридическими лицами: о возмещении вреда, причинённого жизни или здоровью, по делам об истребовании имущества из чужого незаконного владения, об устранении препятствий к владению указанным имуществом, о признании права собственности на указанное имущество, о взыскании алиментов, а также по требованиям об обращении взыскания на заложенное жилое помещение, если на дату введения этой процедуры кредитор, являющийся залогодержателем, выразил согласие на оставление заложенного жилого помещения за собой в рамках исполнительного производства.
Несмотря на то, что эти правила не подвергались судебному толкованию (это физически было невозможно сделать в 2009 г., когда выпускалось постановление Пленума ВАС № 59), тем не менее во избежание путаницы следует синхронизировать последствия для разных арестов. При введении процедуры реструктуризации долгов следует применять те же последствия (например, в части разграничения обеспечительных и исполнительских арестов), которые предусмотрены в постановлении Пленума ВАС РФ № 59 для арестов в процедуре наблюдения.
Если же в отношении гражданина вводится процедура реализации имущества, то применимы разъяснения постановления Пленума ВАС РФ № 59, относящиеся к конкурсному производству (если только из специальных норм закона не вытекает иное).
Такой вывод оправдывается тем, что текстуально абз. 4 п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве («снимаются ранее наложенные аресты на имущество гражданина и иные ограничения распоряжения имуществом гражданина») ни в чём не отличается от абз. 9 п. 1 ст. 126 того же закона («снимаются ранее наложенные аресты на имущество должника и иные ограничения распоряжения имуществом должника»).
Ещё раз подчёркивается, что Закон о банкротстве прежде всего ориентирован на аресты для защиты обязательственных требований:
«По смыслу абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве, согласно которому наложение новых арестов на имущество должника и иных ограничений распоряжения имуществом должника не допускается, данная норма распространяет свое действие на аресты, налагаемые в исполнительном производстве, и аресты как обеспечительные меры, принимаемые в судебных процессах за рамками дела о банкротстве.
Вместе с тем указанная норма не исключает возможности наложения арестов и иных ограничений в связи с требованиями по спорам, касающимся защиты владения или принадлежности имущества, в том числе об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статья 301 ГК РФ)…» (п. 14 постановления Пленума ВАС РФ № 59)
Мы видим, что в отсутствие специального указания в тексте нормы (абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве) судебная практика толкует её ограничительно и не применяет к арестам для вещной защиты.
Общие банкротные правила и арест в уголовном деле
Фактически основная правовая неопределённость в отечественном правопорядке в настоящее время имеет место при определении на практике соотношения между уголовно-процессуальным институтом наложения ареста на имущество и общим правилом об освобождении от имеющихся арестов имущества должника после признания его банкротом. Это объясняется тем, что в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством банкротство лица, на чьё имущество наложен арест в рамках уголовного судопроизводства, такой арест не прекращает, в то время как из законодательства о банкротстве следует обратное.
Складывающееся противоречие Л.В. Головко характеризует следующим образом: «В случае введения в отношении юридического лица – собственника арестованного имущества конкурсного производства в рамках процедуры банкротства… гражданским законодательством предусмотрено снятие всех арестов и ограничений в отношении имущества банкрота для его равно пропорционального распределения между кредиторами. Рассматриваемая же мера процессуального принуждения нередко использовалась с целью изъятия части имущества банкрота из этой процедуры и обхода этих положений закона».
Поддержку КС получили обе позиции. В соответствии с первой из них судебный акт о признании должника банкротом имеет непосредственное действие – следовательно, и арест в рамках уголовного дела считается прекратившимся в связи с открытием в отношении должника процедуры конкурсного производства с даты принятия судом соответствующего решения. Решение арбитражного суда о признании должника банкротом является единственным и достаточным основанием для снятия с имущества должника всех наложенных ранее арестов; вынесения дополнительных судебных актов либо совершения иных правоприменительных актов не требуется (ст. 126 Закона о несостоятельности (банкротстве), п. 14 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 59 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Об исполнительном производстве» в случае возбуждения дела о банкротстве».
Второй подход состоит в том, что для снятия ареста, наложенного в уголовном деле, самого по себе решения о признании должника банкротом недостаточно. Для достижения этих целей необходимо вынесение постановления лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело и в чьи полномочия входят установление и оценка фактических обстоятельств, исходя из которых снимаются ранее наложенные аресты на имущество должника, признанного банкротом (ч. 9 ст. 115 УПК).
В судебной практике встречаются решения, принимаемые судом с учётом последнего подхода.
Например, в постановлении АС Восточно-Сибирского округа от 07.12.2016 по делу № А19-667/2016 рассмотрен следующий случай.
Постановлением Октябрьского районного суда города Иркутска от 24.12.2013 наложен арест на денежные средства, находящиеся на расчётном счёте Общества. 01.08.2014 данные арестованные денежные средства в полном объёме зачислены во временное распоряжение на лицевой счёт Управления Федеральной службы судебных приставов. Арест на указанные денежные средства наложен на основании ч. 1 ст. 115 УПК в рамках уголовного дела.
Решением АС Иркутской области от 20.11.2015 по делу № А19-3277/2015 Общество признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство, утверждён конкурсный управляющий.
В связи с этим, а также полагая, что в связи с наступлением банкротства наступает ряд последствий в виде снятия ранее наложенных арестов на имущество должника и иных ограничений распоряжения его имуществом, Общество в лице конкурсного управляющего обратилось в Управление с требованием от 25.12.2015 № 7 о возврате арестованных судом общей юрисдикции вышеуказанных денежных средств в полном объёме.
В связи с неисполнением требования Общество обратилось в арбитражный суд с иском. Суды трёх инстанций отказали в удовлетворении требований, мотивируя следующим:
«КС РФ в Постановлении от 31 января 2011 года № 1-П признал положение части первой статьи 115 УПК РФ, предусматривающее в целях обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска наложение ареста на имущество лиц, несущих по закону материальную ответственность за действия подозреваемого или обвиняемого, не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования оно означает, что арест может быть наложен на имущество лишь того лица, которое по закону несет за действия подозреваемого или обвиняемого материальную ответственность, вытекающую из причинения вреда (пункт 1 резолютивной части постановления); часть третью статьи 115 УПК РФ во взаимосвязи с абзацем девятым пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве – не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку содержащиеся в них нормативные положения – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования – не предполагают наложение ареста на имущество должника, в отношении которого введена процедура конкурсного производства, либо сохранение после введения данной процедуры ранее наложенного в рамках уголовного судопроизводства ареста на имущество для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами. Учитывая выявленный конституционно-правовой смысл приведенных норм материального права и установленные обстоятельства дела (арест наложен на денежные средства, находившиеся на расчетном счете общества, при расследовании уголовного дела исключительно в публично-правовых целях; арест не наложен для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами общества) суд первой и согласившийся с ним суд апелляционной инстанции правомерно признали отсутствие по делу оснований для удовлетворения требований общества……судом первой инстанции обоснованно учтена иная правовая позиция КС РФ, изложенная в определении от 15 мая 2012 года № 813-О. Согласно указанной позиции установление фактических обстоятельств – о принадлежности имущества – и их оценка, определяющая юридическую квалификацию спорных правоотношений, относится к полномочиям органов предварительного следствия и суда. Наложение на период предварительного следствия и судебного разбирательства ареста на имущество для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, других имущественных взысканий или возможной конфискации, в том числе в целях возмещения причиненного преступлением ущерба в интересах истца по уголовному делу, осуществляется по судебному решению. Соответственно, в силу части девятой статьи 115 УПК РФ отменяется наложение ареста по постановлению, определению лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело и в чьи полномочия входит установление и оценка фактических обстоятельств, исходя из которых снимаются ранее наложенные аресты на имущество должника, признанного банкротом. При этом в случае спора не исключается возможность проверки действий (бездействия) лица или органа, уполномоченных отменять наложение ареста на имущество, вышестоящим органом или судом (статьи 123 – 125 УПК РФ)».
В упомянутом судебном акте АС Восточно-Сибирского округа встречается ещё один подход к арестам, наложенным в уголовном деле: суд считает, что данный арест наложен не в частноправовых, а в публично-правовых интересах, и поэтому на него не может быть распространена правовая позиция, выраженная в постановлении КС РФ от 31.01.2011 № 1-П.
С данной точкой зрения невозможно согласиться, поскольку публично-правовые требования к физическому лицу, связанные с уголовно-правовыми мерами имущественного воздействия на него, которые влекут взыскание денежных средств в доход государства (например, штрафа как вида уголовно-правового наказания), должны подпадать под понятие обязательных платежей для целей Закона о банкротстве. Таким образом, оттого что мера имеет публично-правовую природу (является наказанием), она не перестаёт быть имущественным взысканием, если смотреть на неё через призму отношений несостоятельности того лица, к которому она применяется. Это означает, что наложение ареста на имущество подозреваемого, обвиняемого, осуждённого в целях обеспечения публично-правового требования к нему, не имеет существенных отличий от ареста в пользу истца по гражданскому иску и, следовательно, подобный арест должен подчиняться общим правилам.
Данный вывод соотносится с позицией КС. Так, КС отметил, что «по смыслу правовых позиций, сформулированных КС РФ в постановлениях от 28.05.1999 № 9-П, от 21.03.2007 № 3-П и от 17.01.2008 № 1-П, федеральный законодатель – исходя из требований ст. 46–53, 118, 120, 123 и 125–128 Конституции Российской Федерации – закрепляет способы и процедуры судебной защиты применительно к отдельным видам судопроизводства и категориям дел, учитывая особенности соответствующих материальных правоотношений, характер рассматриваемых дел, существо и значимость вводимых санкций и правовые последствия их применения. Этим, однако, не исключается возможность установления в рамках того или иного вида судопроизводства особых процедур, которые должны обеспечить эффективность судебной защиты прав и свобод человека и гражданина при рассмотрении определенных категорий дел. Вводя такие процедуры в правовое регулирование, федеральный законодатель обязан соблюдать принципы, лежащие в основе организации и осуществления правосудия, разграничения судебной юрисдикции, обеспечения прав и свобод человека и гражданина (ст. 18; ст. 47, ч. 1; ст. 118, ч. 2; ст. 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации). Не вправе отступать от этих требований и правоприменитель при уяснении смысла и толковании норм применяемого закона».
Данный подход поддерживается и в литературе. Так, С.И. Абрамовым отмечается следующее: «специальными применительно к правоотношениям несостоятельности все же являются именно последние. Действительно, УПК РФ устанавливает порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации, но, будучи по своему статусу ординарным федеральным законом, не имеет преимущества перед другими федеральными законами с точки зрения определенной непосредственно Конституцией Российской Федерации иерархии нормативных актов. Вместе с тем в случае коллизии между ними приоритетными должны быть признаны нормы того закона, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений».
Наибольшей поддержкой среди арбитражных судов заручилась позиция КС, высказанная в постановлении от 31.01.2011. В данном постановлении КС указал, что «требования кредиторов подлежат удовлетворению в порядке очередности, установленной ст. 134 Закона о банкротстве в соответствии со ст. 65 ГК РФ… Установление особого режима имущественных требований к должнику, не допускающего удовлетворение этих требований в индивидуальном порядке, позволяет, как указал КС РФ в постановлении от 12.03.2001 № 4-П, обеспечивать определённость объёма его имущества в течение всей процедуры банкротства, создавая необходимые условия как для принятия мер к преодолению неплатёжеспособности должника, так и для возможно более полного удовлетворения требований всех кредиторов, что, по существу, направлено на предоставление им равных правовых возможностей при реализации экономических интересов, в том числе когда имущества должника недостаточно для справедливого его распределения между кредиторами; при столкновении законных интересов кредиторов в процессе конкурсного производства решается задача пропорционального распределения среди кредиторов конкурсной массы».
Исходя из этого, по мнению КС, ч. 3 ст. 115 УПК во взаимосвязи с абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве не могут рассматриваться как допускающие в нарушение специального порядка удовлетворения в ходе конкурсного производства имущественных требований кредиторов, установленного законодательством о банкротстве, создание особых условий для защиты прав лиц, которые, будучи конкурсными кредиторами в деле о банкротстве лица, на имущество которого в рамках предварительного расследования по уголовному делу наложен арест, признаются гражданскими истцами по данному уголовному делу, – вне зависимости от фактических обстоятельств соответствующего уголовного дела.
В связи с этим КС делается вывод, в соответствии с которым ч. 3 ст. 115 УПК во взаимосвязи с абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве не предполагают наложение ареста на имущество должника, находящегося в процедуре конкурсного производства, либо сохранение ранее наложенного в рамках уголовного судопроизводства ареста на имущество должника после введения данной процедуры для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами.
Тем самым КС постановил, что специальные нормы гражданского законодательства о банкротстве, устанавливающие особый режим имущественных требований к должнику и обеспечивающие принцип равенства кредиторов, должны пользоваться приоритетом перед общими правилами производства по гражданскому иску в уголовном процессе. Иное вело бы к созданию необоснованных преимуществ для кредиторов, заявивших гражданский иск в уголовном деле, перед другими кредиторами, не заявившими такого иска.
Арест корпоративных активов и банкротные правила снятия арестов
Применительно к аресту имущества ООО по долгам его участника (аресту корпоративных активов) необходимо напомнить, что выше предложена трактовка упомянутого ареста как особой обеспечительной меры, не ограничивающей распорядительную власть ООО, а предписывающей руководству данного ООО сохранять баланс активов и пассивов.
Это означает, что указанный арест, конечно, прекращается при банкротстве ООО, поскольку иное будет препятствовать реализации активов данного юридического лица и остановит движение дела о банкротстве. Все аргументы, использованные в постановлении КС РФ № 1-П, вполне применимы и в отношении данного вида ареста.
Кредиторы участника ООО не могут участвовать в деле о банкротстве данного ООО, т.к. они не являются кредиторами ООО. Использованный приём ареста имущества не должника, а третьего лица, оправдан в целях обеспечения стоимости доли участника (актива, которым он может отвечать перед его кредиторами), но он не означает, что может происходить смешение внутри обязательственного отношения.
Кроме того, если дочернее юридическое лицо является банкротом, то есть размер его пассивов (задолженности) превышает стоимость его активов, то доля участия в данном юридическом лице уже нисколько не стоит. И нет того смысла сохранять арест на имущество юридического лица, который применялся в целях сохранения стоимости доли.
Обязанным лицом перед своим кредитором (если такое обязательственное отношение имеет место) продолжает быть участник ООО. Это соответствует принципу, закреплённому в ГК, о том, что ответственность участника и юридического лица (в т.ч. ООО) является обособленной друг от друга.
Так, согласно п. 2 ст. 56 ГК, «учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом или другим законом».
Таким образом, отсутствие у лица, чей интерес обеспечивается арестом имущества юридического лица, прямого требования к данному лицу, которое оно могло бы реализовать при банкротстве последнего, не препятствует выводу о прекращении подобных арестов одновременно с введением процедуры наблюдения или конкурсного производства. Этот вывод следует делать посредством толкования ст. 63 Закона о банкротстве (если арест наложен приставом) или ст. 126 Закона о банкротстве (в отношении арестов второй и третьей группы, наложенных судов в качестве меры обеспечения как в гражданском, так и в уголовном судопроизводстве) по их смыслу.
Выводы
1. Значение термина «арест», используемого в законодательстве, не является единообразным. Возможны разные классификации арестов. Ключевое значение имеет классификация арестов в зависимости от содержания ограничения права владельца (собственника) имущества. Это арест:
– ограничивающий фактическое распоряжение (арест для вещной защиты);
– создающий имущественный приоритет (арест для обязательственной защиты);
– в целях сохранения имущественной ценности иного актива (арест корпоративных активов).
Форма применения ареста, включая вид судопроизводства, в котором он применяется, не влияет на содержание ареста. И в том случае, когда арест применяется в рамках уголовного дела для защиты интересов конкретного потерпевшего (гражданского истца), к аресту – его виду, объёму ограничения прав собственника, последствиям нарушения и т.п. – должны применяться одинаковые правила с иными процессуальными арестами того же самого вида.
2. В ст. 115 УПК регулируется прежде всего арест в обеспечение погашений обязательств собственника арестованного имущества.
От того, что арест применён в рамках уголовного дела для обеспечения имущественных требований потерпевшего, его правовая природа не изменяется.
3. Арест активов дочернего юридического лица по долгам его участника можно охарактеризовать как нетипичный арест, поскольку его цель состоит не столько в запрете распоряжения конкретным объектом, сколько в обеспечении сохранения того же баланса активов и пассивов юридического лица, который имеет место на момент наложения ареста, имея в виду влияние указанного баланса на стоимость доли, которая является главной целью подобного ареста. Судам при применении такой обеспечительной меры или в самостоятельном порядке необходимо разъяснять содержание подобного ареста для иных правоприменителей с тем, чтобы последние не исходили из иного (классического) понимания ареста. В противном случае неизбежно необоснованное ущемление прав кредиторов юридического лица.
4. Взаимодействие залога и ареста может быть разным и зависит от вида ареста. В некоторых случаях залог допускается даже после того, как имущество было арестовано. Действующие правила ГК об очерёдности залогов позволяют приходить к справедливому сочетанию интересов залогодержателя и кредитора, чьи требования обеспечиваются арестом.
Если арест налагается на заложенное ранее имущество, требования залогодержателя обязательно должны защищаться. По общему правилу, залогодержателю должно быть предоставлено исковое средство защиты его прав на получение выручки от реализации заложенного имущества.
В частности, залогодержатель имущества общества с ограниченной ответственностью, чьи права возникли до наложения ареста, должен пользоваться большей защитой, чем лицо, в чью пользу наложен арест. Арест, наложенный по внешним признакам на активы ООО, на самом деле обеспечивает сохранение баланса активов и пассивов данного ООО, и, следовательно, интерес залогодержателя уже учтён в этом балансе к моменту наложения ареста.
Можно прорабатывать следующие способы защиты интересов банка, предоставившего кредит, обеспеченный ипотекой, в ситуации, когда на предмет ипотеки после её регистрации в рамках уголовного дела наложен арест для обеспечения требований гражданских истцов:
– оспаривание правоприменительного акта о наложении ареста (постановления следователя и т.п.);
– подача заявления об отмене ареста в суд, если арест является фактически обеспечительной мерой;
– подача заявления в суд о разъяснении содержания ареста, в частности, доказывание, что по своей правовой природе арест имущества дочерней компании должника не сводится к аресту конкретного имущества, а означает указание на поддержание того баланса активов и пассивов указанной компании, который сложился к моменту наложения ареста;
– обжалование бездействия государственных органов (судебного пристава-исполнителя, Росреестра и др.), если они будут препятствовать совершению сделки с арестованным имуществом.
5. Арест, наложенный на имущество юридического лица в обеспечение требований к участнику данного юридического лица (безотносительно к тому, в каком деле они рассматриваются – уголовном или гражданском), прекращается в момент открытия конкурсного производства в силу абз. 9 п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве. Для физических лиц аналогичной нормой вступают правила абз. 4 п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве.
Нормы законодательства о банкротстве в ситуации банкротства лица, на чьё имущество в рамках уголовного судопроизводства наложен арест, имеют приоритет перед нормами уголовно-процессуального законодательства. Это обосновывается тем, что нормы законодательства о банкротстве имеют специальный характер относительно рассматриваемых отношений.
Предлагаемое решение оправданно и по существу. Помимо того, что данный арест будет препятствовать реализации активов юридического лица (если бы он не прекращался), он не имеет также смысла, поскольку не достигается более его цель – сохранение стоимости доли участника. Если юридическое лицо – банкрот, стоимость его доли приближается к нулю. А у лица, в чью пользу наложен арест, нет в данном случае даже статуса кредитора юридического лица, чьё имущество арестовано. Однако это не препятствует применению указанной нормы Закона о банкротстве.